Зулу и их сказки. Предисловие переводчика

Москва-Ленинград, 1933-1935 гг.

Народность зулу, более известная нашему читателю в искаженном виде, благодаря передаче суффикса множественного числа западноевропейских языков, под именем зулусов, занимает в настоящий момент юго-восточный уголок африканского материка. Численностью около 1 500000 чел., зулу преимущественно живут в Натале(провинции Южноафриканского союза - доминион Англии) и Зулулэнде (английский протекторат), на север до озера Санта-Лючия и реки Верхняя Понгола. рта территория климатически является субтропиками, с запада она ограничена кряжем Драконовых гор, а с востока омывается водами Индийского океана.

Составляя подавляющее большинство населения занимаемой ими территории, зулу являются объектом эксплуатации кучки европейских лендлордов и горнопромышленников, вторгшихся в Южную Африку и захвативших большие и лучшие части принадлежавшей им территории. В настоящее время зулу не имеют политической и экономической самостоятельности и во всех сторонах своей жизни они, по существу, связаны цепями капиталистического рабства. Их произведения устной литературы, которые издаются нами, сейчас все реже можно услышать в устах рассказчиков и по своему происхождению они относятся к отдаленному периоду исторического прошлого зулу. Одной из сторон политики английских империалистов в Южной Африке, как, впрочем, и в целом ряде других колоний, является

консервация примитивных форм социальной организации эксплуатируемых туземных племен. В специально создаваемых территориях, так наз. резервациях, являющихся большей частью землями мало пригодными для туземного населения и, во всяком случае, в данный момент ненужными для европейских фермеров или горнопромышленников, колониальная администрация старается, несмотря на наличие новых социально-экономических отношений, сохранить тот родовой строй туземных племен, который существовал у них к моменту вторжения европейцев. Совершенно ясно, что 'родовой строй' зулу сегодняшнего дня имеет другие социальные корни, и с этой точки зрения понять сказки зулу можно лишь отчасти, исходя из общественных отношений, наличных в настоящий момент. Сказки зулу являются идеологическим продуктом общества зулу уже пройденных этапов исторического развития и, с одной стороны, они не могут быть поняты без рассмотрения общественных отношений этих этапов, а с другой стороны, и само общество зулу в его историческом развитии не будет достаточно цельно охарактеризовано, особенно в части своей идеологии, без учета сказки, своеобразно отражающей Эти отношения.

Что же представляли собою зулу к моменту вторжения европейцев в Южную Африку - моменту, начиная с которого, мы имеем о них сперва отрывочные, а затем все более и более подробные сведения?

Племена зулу представляли собою лишь часть многомил-лионнаго туземного населения Южной Африки. К моменту вторжения европейцев, многочисленные племена, населявшие Южную Африку, еще не достигли стадии развития классового общества. Для всех них были характерны первобытно-коммунистические отношения различных этапов. Среди обществ Южной Африки тогда, как и теперь, выделялись три основные группы народностей, которые исчерпывали все туземное население данного района. Это были племена бушменов, готтентотов и банту. Первые занимали, судя по оставленным ими скальным рисункам, почти всю территорию Южной Африки. Племена бушменов, которые в настоящий момент выгнаны из плодородных районов и загнаны в бесплодные области пустыни Калахари, где они ведут полуголодный образ жизни и, по существу, обречены на вымирание, исторически давали, на ряду с пигмеями Центральной Африки, австралийцами и рядом культурно-отсталых народностей земного шара, очень древние черты социально-экономической структуры общества. Готтентоты обладали более высоким уровнем развития социально-экономической организации родового типа с основой хозяйства в виде скотоводства и земледелия. Племена же банту стояли, как мы увидим далее, на стадии патриархального родового строя. Оставляя в стороне западные племена банту, мы рас-смотрим основную и самую многочисленную группу племен банту Южной Африки, к которой принадлежат зулу, именно племена юго-восточных банту, которые, несмотря на имеющиеся между ними отдельные различия, представляют определенное историческое целое.

Юго-восточная группа племен банту входит в очень большую группу народностей банту, объединяемых вместе в первую очередь по лингвистическому признаку. Термин банту, взятый в свое время из языков этих племен, где он в близких соответствиях означал 'люди', и введенный основателем сравнительного изучения африканских языков Блеком, покрывает собою большое количество племен, занимающих огромную территорию к югу от экватора. По существу племена банту занимали около трети всего Африканского материка. Полное единство населения всей этой территории нарушали лишь вкрапленные немногочисленные племена бушменов и готтентотов. На основе прежде всего лингвистического принципа, который в значительной мере отражает социальную близость отдельных племен, банту делятся на три большие группы: центральную, охватывающую основную массу племен и распадающуюся на две подгруппы - юго-западную и восточную; небольшую северо-западную и юговосточную. К юго-восточной группе банту принадлежали Зулу, коса, суто, чуана, суази и ряд других племен.

Пожалуй, более значительное место в хозяйстве зулу и всех юго-восточных банту занимало скотоводство, особенно разведение крупного рогатого скота, благодаря чему некоторые исследователи об этих племенах часто говорили как о скотоводческих номадах. Но все же говорить об их хозяйстве, как о чисто скотоводческом, конечно не приходится. Вся работа, связанная со скотом, находилась в руках мужчин, что резко бросалось в глаза. Лишь мужская половина общества имела отношение к уходу за скотом. Из мелкого рогатого скота разводились овцы и козы. Крупный рогатый скот составлял основную имущественную единицу. До скрещения с завезенными европейцами породами скота, банту обладали чрезвычайно выносливой породой, близкой к туземным породам рогатого скота Абиссинии или Северной Африки. В тех местах, где эта порода оказалась нескре-щенной, мы видим, что она обладает многими преимуществами перед породами, завезенными европейцами. Она чрезвычайно стойко переносит неблагоприятные климатические условия и, в частности, жару. Пастьбой мелкого скота, как коз и овец, были обыкновенно заняты мальчишки. Крупный рогатый скот пасся юношами. Женщины не допускались к уходу за скотом. Дойка коров производилась мужчинами. Убой скота и разделка туши также находились в руках мужчины. Более того, к шкуре быка, которая шла на различные хозяйственные надобности, женщина не имела права прикасаться. Выделка шкуры и производство из нее каких-либо вещей тоже находились в руках мужчин. Сообразно с тем, какую большую роль играл скот в хозяйстве зулу, мы видим, что и язык обладает огромным количеством терминов для обозначения отдельных видов крупного рогатого скота. В терминах чрезвычайно точно фиксировались отличительные признаки. В языках зулу и коса, кроме общего термина 'рогатый скот', которым иногда может обозначаться и "корова" и 'бык', мы имеем два ряда терминов, в основе которых лежит, с одной стороны, указание на форму рогов, с другой, -указание масти. И это представляет чрезвычайно большой интерес в смысле необычайной конкретности хозяйственной терминологии скотовода. До проникновения европейцев, рогатый скот никогда не употреблялся в качестве тяговой силы. Скот давал в хозяйстве мясо, молочные продукты и шкуры. Лишь по введении плуга, быки стали применяться при обработке земли.

Что касается земледелия, то оно преимущественно находилось в руках женщин. До проникновения в хозяйство плуга, основными земледельческими орудиями были палка-копалка и мотыга. Пожалуй, главным земледельческим орудием был деревянный заступ - палка-копалка, которым разрыхляли почву, и им же производилась очистка полей от сорняков. В современных языках банту оба термина 'пахать' и 'плуг' часто однозвучны со старыми терминами 'мотыга' и 'мотыжить' и представляют яркий пример переосмысления на новом этапе хозяйства старого термина по функциям.

Из культурных растений, имевших повсеместное распространение среди всех племен юго-восточных банту, на первом месте стоит так наз. Каffiг соrn - род проса, затем маис, чечевица и ряд бобовых культур. До сих пор проблема культурных растений Южной Африки недостаточно разработана и вследствие этого нельзя получить четкой исторической последовательности культурных растений данного района.

Земледелие преимущественно, но не исключительно находилось в руках женщин. Если, например, среди зулу и коса Это разделение труда налично в весьма четком виде, то среди северных суто в процессе пахоты и жатвы принимали участие также и мужчины.

В остальном труд был разделен следующим образом. На долю мужчины выпадала охота и ряд процессов домашнего ремесла. Мужчина выполнял работы по металлу, дереву, был занят плетением корзин, веревок, обработкой кожи.

Основная работа по дому, которая требовала огромного я систематического труда, лежала на женщинах. Мы уже не говорим здесь о работе, связанной с детьми. Носка воды, сбор топлива, приготовление пищи - все это производилось женщинами. Женщины же мололи на ручных зернотерках зерно, а из домашнего ремесла они занимались производством керамических изделий. Систематической охраны требовали посевы, и это тоже выпадало на долю женщины.

Положение женщины и мужчины в обществе зулу находило твердое закрепление во всех общественных отношениях патриархального строя. Женщина являлась важнейшей рабочей силой и как таковая чрезвычайно высоко ценилась. Она имела совершенно определенную цену. Брак у зулу и всех юго-восточных банту представлял собою совершенно определенную экономическую сделку. У интересующих нас племен брак носил полигамный характер и его основа совершенно-точно определяется. Один европейский миссионер в одной фразе охарактеризовал заключение брака у банту: 'чем больше кто-либо имеет жен, тем больше он может возделывать злаков и, следовательно, этим путем может повышать-свое благосостояние'. Брак совершался путем выкупа, который у зулу носил название лобола. Женщина не только трудясь на полях или дома увеличивала благосостояние своего мужа, но увеличивала его и тем, что рожала ему девочек, за которых он получал в дальнейшем выкуп скотом. Мужчина приобретал права на своих детей лишь в том случае, если им целиком была выплачена покупная цена жены. Дети являлись всегда собственностью мужчины, дав- шего выкуп за жену. Бывали случаи, что вождь одарял своими женами приближенных, но дети, рожденные от этого нового союза, оставались принадлежностью вождя. Част' вождь обладал большим количеством жен, доходившим иногда до нескольких десятков.

Проникновение европейцев в Южную Африку уже не застало у племен банту форм коллективного производства и распределения. Коммунистический характер общественных отношений уже клонился к упадку. На этом этапе мы никак не можем говорить, что весь общественный коллектив, назовем ли мы его родом, или общиной, представлял собой единое хозяйственное целое. Сам род дробился уже на отдельные хозяйственные единицы. Для данного этапа мы должны констатировать, что отдельная семья представляла собою общественную хозяйственную единицу. Форма коллективного общественного производства сохранялась частично, лишь в незначительной по своему удельному весу, в общей системе хозяйства, коллективной охоте на крупных зверей вроде слона, гиппопотама, или льва.

Характерным моментом разложения родовых коммун зулу являлось развитие частной собственности. Мы видим, что-в частной собственности общественной хозяйственной ячейки - семьи находились орудия производства, жилища и скот, эта основная имущественная единица, по которой мы в первую очередь судим об имущественном неравенстве. В случае смерти главы семьи все это переходило в порядке наследственности к кровным родственникам. Все вышеперечисленные виды собственности находились в руках главы семьи. Ни один из сыновей, не говоря уже о дочерях, при жизни отца не имел права распоряжаться тем или иным видом собственности. Глава семьи имел право еще при жизни распределить свое наследство внутри семьи. Если соответствующего завещания не было сделано главой семьи - патриархом, то права наследства переходили к старшему сыну. Очень важным являлась тенденция к сохранению основной имущественной единицы - скота в руках рода и, более того, в руках мужской половины рода. Как мы уже говорили, при жизни отец сам полновластно распоряжался всем имуществом, в том числе и скотом. При жизни он, например, мог подарить иноплеменнику быка, но если он даже при жизни назначал кому-либо из иноплеменников или члену другого рода часть своих быков, то это завещание после его смерти не выполнялось. У суто в связи с этим существует поговорка: 'Кости человека тлеют, но не тлеют кости скота'. В том случае, когда умирал первый наследник - старший сын, имущество делилось между сыновьями и дочерьми, но только сыновья делили между собою скот, а между дочерьми делились горшки, зерно и пр.

Из видов коллективной собственности на данном этапе развития коллективная собственность сохранилась лишь на землю. Частной собственности на землю еще не было. Племя обладало определенной территорией, которая в свою очередь принадлежала отдельным родам. Номинально территорией владел вождь, возглавляющий племенное объединение. К моменту усиления межплеменных войн мы видим, что право на владение землей целиком зависит от силы оружия. Тот, кто силой оружия покоряет племя, владеет и его территорией. Если мы не можем говорить об установившихся формах частной собственности на землю, то можем говорить об определенных формах частного владения или частного землепользования, представляющих собою путь к образованию форм частной собственности на землю.

В частном пользовании находится в первую очередь пахотная земля. Если определенный коллектив занимал какую-либо территорию, то каждый глава семьи занимал известный участок земли, который являлся его пашней, причем, однако, мы видим, что этот участок земли имел четкие границы. Более того, преступивший границы своего пахотного участка мог потерять право пользования своим участком, который поступал в распоряжение вождя или родовых старейшин. Земля не могла быть уступлена другому члену племени за какое-либо возмещение. Такой поступок карался смертью. Пользующийся пахотным участком мог безвозмездно уступить во временное пользование часть этого участка своему родственнику, но юридическим лицом, имеющим право пользоваться землею в дальнейшем, оставалось именно первое лицо.

В чисто коллективном пользовании находились пастбищные земли, леса и прочая территория, не занятая пахотными участками. Если мы еще не видим на данном этапе частного владения землею, то ряд случаев у юго-восточных банту чрезвычайно ярко иллюстрируют процесс становления частной собственности в связи с частным пользованием отдельным земельным участком. Это хорошо прослеживается на примере с порубкой деревьев и правом собственности на улья диких пчел. Номинально вся земля, не занятая пахотными участками, принадлежит вождю, в том числе и лес. Но всякий член племени, например у суто, если ему понадобится дерево, может пойти и без всякого специального разрешения вождя срубить нужное ему дерево в лесу. Этого он не может сделать на пахотном участке, находящемся в чьем-либо пользовании. Деревья, находящиеся на каком-либо пахотном участке, являются собственностью лица, которое пользуется данным участком. То же явление мы имеем и в отношении ульев диких пчел. Улья диких пчел принадлежат всем, но они как бы тоже находятся в известном частном пользовании. Если кто-либо найдет в поле или в лесу, следовательно, в норе или в дупле, улей, то он оставляет какую-либо метку, или зарубку и пользуется Этим ульем, а улья диких пчел, находящиеся на пахотном участке, опять, также как и деревья, принадлежат лицу, пользующемуся данным участком, они являются его собственностью.

В связи с пользованием некоторыми участками, в плане развития частной собственности стояло также и пользование водой. Все естественные источники находились в общем пользовании, но искусственные колодцы находились в частном владении вырывшей их семьи и собственник мог потребовать возмещения от взявшего из этого колодца воду.

Межплеменной обмен среди обществ юго-восточных банту был сравнительно мало развит. Он был несомненно более развит с племенами, стоявшими на ином уровне социально-экономической структуры, например, с бушменами. Обмен среди юго-восточных банту охватывал преимущественно круг предметов домашнего ремесленного производства. Точно о его размерах нам сейчас трудно судить, это требует специального исследования, но он несомненно должен был играть свою роль в экономическом, а, следовательно, и политическом подъеме отдельных племен. В этом отношении чрезвычайно интересно замечание, брошенное Мофуло в его романе о знаменитом вожде зулу Чаке, что незначительное племя Ифениленже, которое дало имя своему дальнейшему крупному объединению племен (зулу), славилось производством глиняной посуды, деревянных блюд и рядом других ремесленных изделий.

Все вышеуказанные моменты социально-экономической структуры не могли, конечно, не сказаться в процессе имущественного расслоения членов того или иного племени юго-восточных банту, в частности, зулу. К имущественной верхушке племени принадлежали, конечно, в первую очередь, вождь и родовые старейшины. Мы видим, что на основе сложившейся зависимости, рядового члена племени от вождя к вождю притекали в большом количестве всевозможные экономические блага. Если какой-либо член племени шел к вождю, то он был обязан принести ему что-либо в подарок. Вождь получал шкуры львов, пантер и шкуры других убитых животных. Шкуры некоторых животных просто по закону обычного права обязательно нужно было отдавать вождю. От заколотого быка при разделе туши вождь получал лучшие куски. Кроме того, вождь получал определенные дары в пиве, зерне и т. д. От первой коровы, которая попадала в собственность молодого мужчины, вождь иногда получал первого теленка. На основании такой практики в настоящее время, когда какой-либо член племени возвращается домой с работы в копях или на каком-либо другом производстве, он обязательно должен принести в подарок вождю или дать ему выбрать что-либо из привезенных вещей, купленных на свой заработок. Потенциально мы знаем, что на данном этапе уже не все племя считалось собственником территории, занятой племенем, а вождь. Если у ряда племен мы видим, что вождь во время посева и жатвы собирает людей своего племени для работы на своих собственных полях и в качестве компенсации в конце работ устраивает угощение для работавших - закалывает быка и варит пиво, и если это можно было объяснить по линии родовой традиции, а не тем, что только человек, выделяющийся имущественно, может позволить это в своем хозяйстве, то совершенно иначе обстоит дело с имущественно сильными членами племени - родовыми старейшинами, которые этим тоже начинали пользоваться. Этот момент для нас чрезвычайно важен, так как показывает, как уже на данном этапе отдельная имущественно выделившаяся хозяйственная единица, владеющая излишком скота и продуктов, могла пользоваться трудом своих многочисленных соплеменников для расширения работ своего личного хозяйства. Это неизбежно влекло за собою еще большее накопление продуктов, в первую очередь, сельскохозяйственных. В отношении питания отдельных семей, на основе их имущественного расслоения, можно заметить очень резкое отличие. Бедные семьи преимущественно питались молочными продуктами и продуктами земледелия, в то время как только богатые могли систематически питаться мясом. Здесь же следует вспомнить относительно покупки жен - основной рабочей силы. Лицо, владеющее большим количеством скота, естественно обладало большим количеством женских рабочих рук, которые закономерно, как мы уже говорили выше, способствовали дальнейшему росту благосостояния семьи и дальнейшему ее имущественному выделению в общественном коллективе.

Таковы были внутренние процессы в обществе зулу, которые вели к имущественному расслоению отдельных семей и закономерно разламывали первобытно-коммунистический строй родовых коммун. С этими внутренними процессами начавшегося классового расслоения непосредственно были связаны факторы другого порядка, которые необычайно усиливали процесс разложения старых общественных форм. Мы имеем здесь в виду межплеменные войны, которые были чрезвычайно характерны для этого этапа. На этом этапе социально-экономического развития обществ зулу и юго-восточных банту, можно совершенно определенно говорить, что война являлась своего рода отраслью хозяйства для господствующей верхушки племени. Межплеменные вооруженные столкновения на данном этапе не вызывались недостатком земли, следовательно, не преследовали цель захвата у соседнего племени пахотных или пастбищных земель, а велись с целью захвата в первую очередь скота -этого основного мерила ценности, основной единицы системы натурального обмена. Вооруженный захват скота - вот основной момент столкновений племен. Такие военные столкновения и между племенами банту, а не только между племенами бушменов и банту, даны нам на целом ряде бушменских скальных рисунков. Дележ захваченной добычи должен был необычайно усилить процесс имущественного расслоения внутри рода и племени. Все сильнее и сильнее выделялась экономически сильная верхушка, которая теряла прежнюю демократическую связь со всеми членами племени или рода. Кроме захвата скота, вместо физического уничтожения мы видим, что начинал производиться захват и увод пленных. Большей частью это, правда, касалось женщин,' которые в дополнение к имеющимся рабочим рукам - купленным женам - увеличивали число рабочих рук в отдельной семье, в качестве рабынь-наложниц. Это явление мы имеем у племен банту между собою в целом ряде случаев, например, рабыни из племен суто в семьях зулу или большей частью из племен бушменов. Процесс этот несомненно находился в самом начале своего развития. Конечно, здесь. можно говорить лишь о наличии форм патриархального рабства. Группа рабов в обществе еще настолько незначительна, что в языке зулу и других языках юго-восточных банту мы не имеем определенного термина 'раб'. Много таких терминов, как 'военнопленный' или 'слуга', дают нам тем не менее в своем содержании подневольную зависимость отдельных лиц в общей массе свободных членов общественного коллектива. Единственный источник рабства, который прослеживается - это война. Во всяком случае мы имеем здесь начавшийся процесс разделения общества на две антагонистических группы рабов и свободных, который развивается за счет иноплеменников.

Подводя итог вышесказанному, мы можем определить общество зулу и других юго-восточных банту как стоящее на конечных этапах разложения первобытной коммунистической формации. Вторжение европейцев лишь ускорило внутренний процесс разложения обществ. Все элементы социально-экономической структуры подверглись распаду. Мы наблюдаем ту же картину, которую нам рисует в своей классической работе Фридрих Энгельс: 'Грабительские войны усиливают власть верховного военачальника, равно как и второстепенных вождей; обычное избрание его преемников из одной и той же семьи переходит мало-по-малу, в особенности со времени установления отцовского права, в наследственную власть, которая сперва терпится, затем требуется и, наконец, узурпируется; закладываются основы наследственной монархии и наследственного дворянства. Так органы родового строя постепенно отрываются от своих корней в народе, в роде, в фратрии, в племени, а все родовое общественное устройство превращается в свою противоположность: из организации племен для заведывания Своими собственными делами оно превращается в организацию для грабежа и угнетения соседей, и соответственно этому его органы из орудий народной воли превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения против собственного народа'.

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Настоящее издание является первым опытом переиода на русский язык образцов устной литературы африканских народностей. В своей работе мы старались возможно ближе следовать в форме оригиналу, чтобы передать русскому читателю наиболее цельно стиль устной литературы зулу, умышленно избегая описательной передачи по смыслу, что, конечно, значительно облегчило бы за счет формы чтение ряда мест. Вместе с тем в ряде случаев мы сочли нужным облегчить форму. В тех местах диалога, где употребляется 'он (а, о) сказал (а, о)', мы переводим по разному в зависимости от смысла: 'он сказал', 'он спросил', 'он ответил'. В виду структурной особенности языка зулу, характерной впрочем для всех языков банту, необычайной конкретности местоимений, согласованных с каждым классом имен существительных, что влечет за собою в случае частого употреблении местоимения 'он' полную ясность, какое имя существительное или собственное заменяет в данном случае местоимение, нам пришлось часто заменять местоимение 'он' тем. именем, которое оно в конкретном случае заменяет, без чего, в ряде случаев, текст был бы в русском переводе малопонятен. Следует также оговорить перевод нами ряда терминов. Мы считаем ничем не обоснованным в отношении устной литературы доклассового общества перевод терминами сказки уже классового общества. Так как в социальной структуре зулу, стоявших на этапе разложения родового строя, не было еще царя, а был лишь племенной вождь, то мы закономерно переводим (в противоположность Callaway) термин inkosi не 'царь', а 'вождь'. Следует оговорить и наш перевод другого социального термина inkosikazi:-мы переводим его, конечно, не как 'царица', но и не как 'жена вождя', а 'великая женщина', потому что термин inkosikazi относится не ко всякой жене вождя, а к главной жене и самими зулу воспринимается как 'великая, почтенная женщина', резко выделяющаяся по своему общественному положению среди прочих жен вождя. Значительные затруднения встречаются при переводе собственных имен зулу в виду характерных фонетических особенностей языка зулу, по сравнению с русским, как впрочем с любым европейским языком и многими языками других языковых систем. Мы имеем в виду ряд фонем, известных под названием так наз. 'щелкающих звуков', передаваемых в практической латинице через с, х, и q с их вариантами, и ряд латеральных звуков, передаваемых через hi, thl, dhl. В основу передачи собственных имен мы положили принцип транслитерации, причем 'щелкающие звуки' мы передаем условно следующим образом: с=ц; х = кл (в тех случаях когда в слове встречается к) и к; q = K. При переводе имен зулу на русский мы сочли необходимым опустить префиксы, носящие функции именных показателей, так напр. Ухлаканьяна, Усикулуми или Исикукумадеву мы передаем как Хлаканьяна, Сикулуми и Кукумадеву.

Собранные в этом томике скйзки переведены с записей, изданных в свое время Callaway (Izinganekwane nensuman-sumane nezindaba zabantu). Эти сказки были записаны Callaway со слов целого ряда представителей различных родов племени зулу: Umangali kandhlovu, Umpengula Mbanda, Ufusi Mbele, Ulutuli Dhladhla, Unyaose Kciya, Umpondo Kambule, Umkasetemba, Umairjanje Mbanda, Uskebe Ngu-bane, Umamadunjini, Ukofana Dhladhla, Umatshotsha, Umka-pengula, Unoko Masila, Umankofana Mbele, Uluhoho Madonda.

При составлении комментариев нами использованы многочисленные замечания Callaway, бывшего прекрасным знатоком зулу, во всех сторонах их общественой жизни, и А. Т. Nzula.

В заключение переводчик считает своим долгом указать на покойного А. Т. Nzulа, как на своего учителя, давшего ему конкретные знания языка зулу, при непосредственной помощи и консультации которого была осуществлена значительная часть настоящего перевода.