Приключения Синдбада-Морехода

Во времена правления халифа Харуна ар-Рашида жил в городе Багдаде бедный человек по имени Синдбад. Чтобы прокормиться, он переносил за плату тяжести на голове. Но таких, как он, бедняков-носильщиков было много, и поэтому Синдбад не мог попросить за свой труд столько, сколько ему полагалось.

Приходилось ему довольствоваться жалкими грошами, так что он едва не умирал с голоду.

Однажды нёс он на голове тяжёлые ковры, еле-еле ноги передвигал, пот катился с него градом, голова гудела, и бедняге казалось, что он вотвот потеряет сознание. Синдбад проходил как раз мимо одного дома, и из ворот на него повеяло прохладой, а от запаха вкусных кушаний закружилась голова. Перед домом в тени стояла каменная скамейка. Синдбад не выдержал, положил ковры на землю и сел на лавку, чтобы отдохнуть и подышать свежим воздухом. Из дома доносились весёлые голоса, слышалось дивное пение, звон бокалов и посуды.

Синдбад вздохнул и начал читать вслух стихи, которые только что пришли ему в голову:

Кому такая жизнь нужна?

Один лишь голод и нужда.

Другие, нежась от безделья, Проводят дни свои в веселье, Не зная горя и нужды.

А ведь они, как я и ты, И хоть богатства их несметны, - В конце концов, - все люди смертны.

Ну разве это справедливо, Что лишь богач живёт счастливым?

Когда он кончил, из ворот вышел молодой слуга в дорогом платье.

- Мой господин слышал твои стихи, - сказал юноша. - Он приглашает тебя поужинать с ним и провести вместе вечер.

Синдбад испугался и стал говорить, что не сделал ничего плохого. Но юноша приветливо улыбнулся ему, взял его за руку, и носильщику пришлось принять приглашение.

Такой роскоши, какая была в том доме, Синдбад ещё в жизни не видел. Слуги сновали взад и вперёд с блюдами, полными редких яств, повсюду слышалась чудесная музыка, и Синдбад решил, что всё это ему снится.

Юноша провёл носильщика в маленькую комнату. Там за столом сидел важный господин, скорее похожий на учёного, чем на обманщика. Хозяин кивнул Синдбаду и пригласил его к столу.

- Как тебя звать? - спросил он носильщика.

- Синдбад-носильщик, - ответил бедняк.

- Меня тоже зовут Синдбад, люди прозвали меня Синдбад-мореход, и ты сейчас узнаешь почему. Я слышал твои стихи, и они понравились мне. Так знай же, что не только тебе пришлось испытать нужду и невзгоды. Я расскажу тебе обо всём, что я испытал, прежде чем добился почёта и богатства, которое ты здесь видишь. Но сначала ты должен поесть.

Синдбад-носильщик не заставил себя уговаривать и набросился на еду. А когда Синдбад-мореход увидел, что гость наслаждается отдыхом и уже сыт, он молвил:

- Я уже сто раз рассказывал то, что ты сейчас услышишь. Мне уже некому об этом рассказывать. И мне кажется, что ты поймёшь меня лучше, чем другие.

Синдбад-носильщик не отважился что-либо возразить, он только кивнул, и его тёзка Синдбад-мореход начал свой рассказ.

Мой отец был богатым купцом, а я был его единственным сыном. Когда он умер, мне в наследство досталось всё его имущество. И всё, что отец скопил в течение своей жизни, я умудрился растратить за один год в обществе подобных мне бездельников и лентяев. Остался у меня только виноградник. Я продал его, на вырученные деньги накупил разных товаров и присоединился к каравану купцов, которые собирались отправиться в далёкие заморские страны. Я надеялся, что продам там с выгодой свои товары и снова разбогатею.

Отправились мы с купцами в плавание по морю. Плыли мы много дней и ночей, время от времени приставали к берегу, обменивали или продавали наши товары и покупали новые. Путешествие мне нравилось, кошелёк мой становился всё толще, и я уже перестал жалеть о легкомысленной и беззаботной жизни. Внимательно смотрел я, как живут люди в чужих странах, интересовался их обычаями, изучал их языки и чувствовал себя превосходно.

Так приплыли мы к чудесному острову, поросшему густым лесом. Деревья были усеяны плодами, невиданные цветы благоухали, и повсюду шумели ручьи с кристально-чистой водой. Мы спустились на берег, чтобы отдохнуть от качки в этом райском уголке. Одни наслаждались сочными плодами, другие развели костёр и стали варить пищу, третьи купались в прохладных ручьях или гуляли по острову.

Так наслаждались мы покоем, как вдруг услышали громкий крик капитана, который остался на корабле. Он размахивал руками и кричал:

- Спасайтесь, кто может! Бегите на корабль! Это не остров, а спина огромной рыбы!

И действительно, это был не остров, а спина чудовищной рыбы, возвышавшаяся над водой. За долгие годы на неё нанесло песку, ветер занёс туда семена растений, и там выросли деревья и цветы. Всё это случилось только потому, что рыба уснула сто лет назад и не двигалась с места, пока ее не разбудил огонь, который мы зажгли. Рыба почувствовала, как что-то жжёт ей спину, и повернулась.

Один за другим прыгали мы в море и плыли к кораблю. Но не всем удалось спастись.

Внезапно рыба-остров ударила хвостом по воде и опустилась в глубь моря. Над деревьями и цветами сомкнулись ревущие волны, и я вместе с другими очутился под водой.

К счастью я уцепился за деревянное корыто, которое мы захватили на остров, чтобы набрать в него пресной воды. Я не выпускал корыта из рук, хоть душа у меня ушла в пятки. Оно крутилось со мной под водой, пока я не вынырнул, наконец, на поверхность. Я сел на корыто верхом, начал грести ногами и проплавал в этом странном челне один день и одну ночь; вокруг, куда ни кинешь взор, была вода, бесконечный морской простор.

Я изнемогал под палящими солнечными лучами, страдал от голода и жажды. И вдруг, когда мне казалось, что близится мой конец, я увидел на горизонте зелёную полоску земли. Я напряг последние силы и, когда солнце уже начало опускаться в море, приплыл на своём корыте к острову. С острова доносилось пение птиц и аромат цветов. Я сошёл на берег. Первое, что бросилось мне в глаза, был родник, бивший из скалы, которая поросла папоротником. Я припал к нему горящими устами и пил до тех пор, пока словно убитый не свалился на траву. Шум моря и пение птиц убаюкали меня, а дивный аромат цветов подействовал словно дурман.

Проснулся я на другой день, когда солнце было уже высоко. Поев фруктов и напившись из родника, я отправился в глубь острова, чтобы осмотреться.

Я шёл под развесистыми кронами деревьев, пробирался сквозь заросли, усеянные цветами, но нигде не встретил ни души. Только пару раз вспугнул я робких обезьян.

Мне уже казалось, что лес этот никогда не кончится. Я влез на высокое дерево и стал смотреть по сторонам. "Может быть все-таки здесь есть какаянибудь постройка", - думал я. Я напрягал зрение, как мог, и наконец увидал вдали на песчаной отмели огромный белый купол. Я решил, что это крыша дворца, быстро слез с дерева и направился в ту сторону.

Но мне пришлось ещё долго идти по зелёному лесу, среди пышных цветов, которые так благоухали, что я чуть снова не уснул. Наконец я выбрался из леса и остановился под блестящим белым шаром, таким огромным, что вершины его не было видно. Я обошел шар и думал, как бы попасть в него. Но нигде не было ни окон, ни дверей. Я попробовал влезть на него, но поверхность купола была такая гладкая, что даже муха не удержалась бы на ней.

Усталый сел я около купола и стал смотреть, как солнце склоняется к закату.

Скоро должен был снова наступить вечер, и мне видно до смерти суждено пробыть одному на этом острове. Я затосковал по родному городу, по шумным гаваням и кораблям.

Вдруг всё вокруг потемнело, словно кто-то набросил на солнце огромное чёрное покрывало. Я поднял голову и увидел, что солнце закрывает чёрная туча. Туча всё росла и приближалась к острову. И тут я начал различать очертания огромной птицы. Крылья её словно тучи заслоняли солнце. Птица, покружившись в воздухе, направилась прямо к куполу, под которым я отдыхал. Я еле успел зарыться в песок, скорчился от страха и ждал, что будет дальше.

Птица опустилась на остров, прикрыла шар крылом и уснула. Я догадался, что это птица Рухх. О ней часто рассказывали матросы. Говорили, будто она кормит своих птенцов слонами, а на одном острове откладывает огромные яйца. "Этот шар, - подумал я, - не что иное, как яйцо птицы Рухх". Так я лежал, зарывшись в песок, и вдруг подумал, что с помощью этой огромной птицы можно выбраться с острова.

Я снял с головы тюрбан, размотал его и привязал себя к ноге спящей птицы.

От страха я не сомкнул глаз и едва дождался утра.

Когда взошло солнце, птица проснулась и закричала так громко и протяжно, что разбудила всех птиц и обезьян в лесу. Потом она с шумом расправила огромные крылья и взвилась в воздух. Птица Рухх не заметила, что я был привязан к её ноге. Она летела над бескрайним морским простором, разгоняя крыльями облака, словно это были пушинки с цветов. От быстрого полёта у меня закружилась голова, а сердце бешено колотилось от страха. Птица Рухх не остановилась, пока не перелетела всё море. Потом она опустилась в глубокую и широкую долину.

Я быстро развязал тюрбан и спрятался за большой камень. Птица Рухх поднялась в воздух и начала кружиться над долиной, вдруг она опустилась и тут же снова взвилась в вышину. Я разглядел, что в копях она держала огромную змею, длинней и толще самого большого кедра. Не успел я опомниться, как птица Рухх уже неслась вдалеке над морем.

Я решил осмотреться и пошёл по долине. Ноги у меня еще дрожали после ужасного полёта. Долину со всех сторон окружали высокие горы, упиравшиеся своими вершинами в облака. Здесь не было ни воды, ни растительности, земля под ногами была усеяна камнями Мне стало не по себе. Я уже жалел, что покинул остров. "Там хоть я мог наесться фруктов и напиться пресной воды, - упрекал я себя. - А здесь нет ни родников, ни травы. Наверняка здесь ждёт меня голодная смерть".

Так я горевал и бродил по долине, опустив голову, и вдруг заметил, что под ногами у меня не простые камни: вся долина была усыпана драгоценными алмазами. А среди камней грелись на солнце чёрные змеи. Каждая из них была больше самой высокой пальмы. "Вот куда тебя занесло, Синдбад, - подумал я. - Для того ты так быстро пустил по ветру наследство, чтобы как можно быстрее умереть здесь среди огромных чудовищ и драгоценных камней, от которых тебе нет никакого проку".

Задумавшись, пошёл я дальше, пока не добрался до подножья высокой горы. Сел я там на камень и стал ждать ночи. "Видно, это будет моя последняя ночь, - думал я. - Если я не погибну от голода и жажды, так змеи спроводят меня на тот свет".

Вдруг я увидел, как что-то падает на землю. Это была только что зарезанная овца. Она два раза перевернулась в воздухе и наконец шлёпнулась в пыль прямо на алмазы. Несколько драгоценных камней прилипло к туше. И тут я вспомнил, как один купец рассказывал мне о долине алмазов. "Эта долина, - говорил он, - находится в далёкой горной стране, куда ещё никто не добирался живым. Она полна ужасных змей. Но люди придумали хитрость, чтобы добывать алмазы. Они режут овцу или другое животное и бросают мясо в долину. К окровавленной туше прилипают алмазы.

В полдень в долину спускаются орлы и сипы, а люди поджидают их. Птицы хватают туши и взлетают с ними на гору. Люди набрасываются на них с палками и дубинками, птица выпускает добычу, и тогда остается только собрать прилипшие к мясу алмазы".

- Наконец-то я спасусь, - воскликнул я радостно. Я быстро собрал столько крупных алмазов, сколько мог унести с собой, набил ими все карманы, а потом снова распустил свой тюрбан, лег на землю и привязал себя к бараньей туше. Мне не пришлось долго ждать. Через минуту надо мной зашумели крылья, огромный орёл схватил когтями овцу и поднялся в воздух. Он опустился на вершину горы, выпустил нас из когтей и принялся клевать мясо. Но вдруг на него набросилась толпа людей.

Они кричали и колотили палками по скалам. Орёл испугался, бросил свою добычу и улетел. Как же удивились люди, когда увидели, что из-под овцы вылез я, Синдбад!

Я рассказал им о том, как попал в долину алмазов, и поблагодарил их за спасение.

Люди поверили мне. Они тоже были купцами и вели торговлю алмазами. Купцы пригласили меня к себе на корабль. Я, не раздумывая, согласился, ведь у меня тоже теперь была кучка алмазов, целое состояние! С новыми друзьями я отправился в открытое море. Я снова был богат, жив и здоров и с надеждой смотрел в будущее.

Мы плыли от пристани к пристани, я знакомился с новыми людьми, чёрными, белыми, жёлтыми, говорившими на разных языках, продавал и покупал товары.

Наконец я смог нагрузить свой собственный корабль дорогим грузом и направить его к родным берегам.

Но вдруг как-то ночью поднялась страшная буря, ветер сломал мачты, руль вышел из строя. Когда на утро буря утихла, мы увидели, что наш корабль принесло к берегам чужой земли. Как только капитан увидел этот берег, он начал рвать на себе волосы, стонать и плакать.

- О горе нам, горе! Готовьтесь к смерти! Нам нет спасения, - кричал он. - Мы попали в страну "мохнатых"!

Из его слов мы поняли, что это остров, на котором живут люди, похожие на обезьян, желтоглазые, покрытые чёрной шерстью. Не успели мы опомниться, как эти чудовища напали на наш корабль, окружили нас, начали рвать наши одежды, царапаться и кусаться. Наконец враги увели нас на остров. Потом они подняли паруса и уплыли на нашем корабле неизвестно куда.

Несчастные бродили мы по острову, пока наконец не пришли к огромному каменному дворцу. Ворота из чёрного дерева были распахнуты настежь. Мы вошли в них и очутились на большом дворе. Во дворе было пусто. Мы еле держались на ногах от усталости. Все улеглись в тени огромных столбов и уснули.

Нас разбудил ужасный шум; казалось, тысяча ветров сговорились и подули все сразу. Мы вскочили на ноги и увидели перед собой великана. Кожа у него была темно-синяя, а глаза сверкали точно пламя; зубы у него торчали словно клыки кабана, а ногти на руках были широкие и острые, как у льва. Великан медленно спускался по огромной лестнице прямо к нам. Мы жались друг к другу, как испуганные цыплята, от ужаса мы не проронили ни звука. Чудовище нагнулось, пошевелило пальцами над кучкой перепуганных людей и схватило меня. Великан посмотрел на меня своими сверкающими глазами,, прощупал со всех сторон, потом отпустил и схватил другого, за ним третьего, пока не осмотрел нас всех. Наконец он выбрал капитана, самого большого и толстого из нас.

- Ага, из тебя получится хорошее жаркое! - сказал великан громовым голосом.

Он развёл во дворе на жаровне огонь. Тут мы опомнились от испуга и бросились наутек. А великан разразился ужасным хохотом. Он знал, что нам никуда не убежать. Все равно соберёт он нас всех, словно голубь горошинки.

Мы попрятались в дупла, залезли в звериные норы, но это нас не спасло. Каждый вечер великан выходил из дворца и ловил кого-нибудь из нас. Потом он разводил огонь во дворе, а по утрам до нас доносились ужасные звуки, казалось, что кто-то раскачивает скалы. Это великан храпел после плотного ужина.

- Неужели мы позволим ему переловить нас, словно кроликов? - сказал я как-то вечером купцам, оставшимся в живых. И я рассказал им о том, что задумал сделать.

Мы побежали на берег, начали стаскивать в кучу толстые стволы деревьев и связывать их верёвками из пальмового лыка. Вскоре плот был готов. Когда послышался храп великана, мы отправились во дворец. Великан растянулся на каменной скамье и спал как убитый. Мы взяли два вертела, на которых он жарил мясо, раскалили их на огне и приставили к глазам людоеда, и тут же, что было сил, побежали к морю, где стоял наш плот.

Людоед заорал страшным голосом, казалось, что остров от его крика провалится в море. Растопырив руки и топая, словно стадо слонов, пустился он за нами в погоню. Разъярённый великан вырывал с корнями деревья, разбрасывал их во все стороны, словно прутики, разбивал на куски огромные скалы, но мы уже были на берегу и спускали плот на воду. "Теперь слепой великан ни за что не догонит нас", - радовались мы.

Но не успели мы отплыть от берега, как увидели рядом с великаном его жену, которая была еще страшнее, чем он. От ужаса у нас волосы встали дыбом; ведь мы даже не догадывались, что на острове ещё кто-то есть. Тут она заметила нас, схватила великана за руку и потащила его к морю. На берегу они начали отламывать от скал огромные глыбы, величиной с верблюда, и швыряли нам вслед.

Одна из глыб упала на плот. Плот разлетелся вдребезги, и все мы очутились в море. Каменные глыбы сыпались на нас, словно было землетрясение. Казалось, нам всем суждено погибнуть. Но всё-таки один из нас спасся, и это был я. Я вскарабкался на брёвна, оставшиеся от плота. Одного человека они легко удерживали на воде. К счастью налетела высокая волна и унесла меня вместе с плотом в открытое море. А камни всё падали в море, но до меня они теперь не долетали. Волны уносили меня всё дальше и дальше, но я ещё долго слышал рев ослеплённого великана. Снова я остался один в бескрайнем морском просторе, оборванный, словно нищий, без пищи и без пресной воды.

- И зачем мне всё это было нужно, - ругал я себя. - Почему я не остался дома?

Что меня потянуло в чужие страны? Теперь бы мне хватило одного финика да тени деревьев у дороги, лишь бы быть дома. Зачем мне богатство, ведь родина - это самое дорогое, что только есть у человека.

Эти мысли не покидали меня, но мне следовало подумать об этом раньше. А теперь я был один-одинёшенек в море, над головой немилосердно палило солнце, а на небе не было ни облачка.

Я обмотал остатки одежды вокруг головы, чтобы солнце не лишило меня разума, прикрыл лицо и глаза и положился на судьбу. Наконец я уснул.

Проснувшись, я услышал чудесную музыку и пение птиц. Под лохмотья, которыми была окутана моя голова, проникал аромат цветов, где-то поблизости, словно серебряные колокольчики, пели ручьи. Я испугался и подумал, что близится мой конец. "Видно всё это бред", - решил я и сорвал с головы лохмотья.

Я не хотел верить ни своим глазам, ни ушам; мой плот прибило к песчаному берегу чудесной бухты. Надо мной склонялись ветви деревьев, тысячи лиан висели над водой, а роскошные орхидеи и другие редкие цветы сверкали на солнце.

Прозрачные горные ручьи падали со скал в долину. Я встал и с трудом добрался до одного из этих ручьёв. Ноги у меня дрожали, голова кружилась. Я вымыл холодной водой лицо, смочил руки и спину и с жадностью напился.

Освежившись водой и подкрепившись плодами, я начал петь и от радости запрыгал, как козлёнок. Какое счастье, что я жив и здоров! Но ещё больше обрадовался я, когда добрался до зелёной лужайки и увидел там старичка с длинной седой бородой. С виду он показался мне очень добрым.

- Наконец-то я снова вижу человека! - воскликнул я и подбежал к старичку.

Я заговорил с ним и рассказал ему обо всех своих злоключениях, а старичок принялся восхвалять красоты этого острова, превозносил до небес огромную пристань, куда съезжаются корабли со всех концов света.

- Проводи меня туда, - попросил я его, - и я до смерти буду с благодарностью вспоминать тебя.

- Я бы с удовольствием отвёл тебя туда, - сказал старик. - Но я не могу ходить, ноги перестали слушаться меня. Я жду, когда за мной приедет внук. Но знаешь что, взвали меня себе на спину, и я буду показывать тебе дорогу. Через час мы туда доберёмся.

Я посадил старика себе на плечи, а он показал мне в какую сторону идти. Мы направились к пристани. Но стоило мне сделать несколько шагов, как я с удивлением почувствовал, что старик очень тяжёлый. Он крепко обхватил ногами мою шею, уперся коленями мне в грудь и принялся хохотать.

- Попался, простофиля, - кричал он, - теперь ты до смерти будешь таскать меня, как ишак!

Он подталкивал меня в спину и заставлял бежать быстрее то в одну, то в другую сторону или просто кружиться на месте. Я изо всех сил старался сбросить злого старика, но ничего у меня не получалось. Так я стал его рабом. Старик даже ночью не слезал с моей спины. Спал я сидя, а он каждую минуту будил и мучил меня. Мы бродили много дней и ночей взад и вперёд по прекрасным лесам, полным птиц и цветов, по тенистым рощам, по душистым лугам, а я ничего не замечал вокруг.

Меня мучила ужасная боль в спине и пояснице, я чувствовал, что слабею с каждым днём, а старик становился всё несноснее и тяжелее, словно он выжимал из меня все соки.

Однажды мы остановились на пригорке, поросшем виноградными лозами. Тут я заметил на земле высохшую тыкву. Я поднял её, набил зерном и виноградом. С тех пор я носил тыкву с собой и время от времени подставлял её под палящие солнечные лучи. Через несколько дней виноград забродил, и сок его превратился в крепкое вино.

- Теперь хоть есть, чем подкрепиться, - подумал я.

Но когда я поднёс тыкву ко рту, старик вырвал её у меня из рук и одним духом выпил всё вино. Тут он начал петь, смеяться, захлопал в ладоши, стучал кулаками по моей шее, бил пятками по бокам, толкал меня, требовал, чтобы я танцевал вместе с ним. Вино так подействовало на него, что он перестал соображать.

Но вскоре он затих. Я вдруг почувствовал, что его ноги постепенно разжимаются, он уже не сжимал меня так крепко, как обычно! Я расправил плечи и сбросил старика на землю, словно грушу.

Мне вдруг стало так легко, будто гора свалилась с моих плеч, я облегченно вздохнул и взглянул на старика. Он лежал в траве совершенно беспомощный и спал как сурок.

- Вот попрыгаешь ты, когда проснёшься, - засмеялся я. - Жди теперь, когда пойдёт мимо второй такой глупец, как я!

Потом я оставил старика и весело направился в ту сторону, куда часто слетались голубиные стаи. Шёл я два дня и наконец пришёл в большой город с гаванью. Я ходил по улицам, останавливался на рынках, но повсюду слышал чужой говор. И только вечером, отдыхая у колодца на рыночной площади, я услышал, как кто-то говорит на моём родном языке.

Я вскочил и подбежал к нарядно одетым людям, заговорил с ними и увидел, что они меня понимают. Но эти люди смотрели на меня, как на сумасшедшего. И если бы мне удалось взглянуть на себя со стороны, я бы не осудил их за это. Вместо одежды у меня была только повязка вокруг бёдер, лицо изъедено морщинами, щеки и подбородок заросли густой щетиной, и от палящих солнечных лучей кожа на теле стала чёрной как смоль. Так изменился я за годы своих странствий.

Долго пришлось мне рассказывать о себе, и наконец они поверили, что я не лгу.

А когда я вспомнил про остров, что был на спине у чудовищной рыбы, купцы удивлённо посмотрели на меня, пошептались между собой, а потом вдруг один из них спросил:

- Послушай, ты случайно не Синдбад, купец из Багдада?

- Как ты узнал меня?! - воскликнул я радостно.

Тут купцы начали обнимать и поздравлять меня, я узнал в них своих друзей с первого корабля, тех, которые успели спастись и уплыли, прежде чем чудовищная рыба погрузилась в море. Их корабль стоял на якоре в здешней гавани. На другой день они взяли меня на корабль, показали мои товары, которые до сих пор лежали в трюме, дали мне дорогую одежду, и я снова стал купцом.

А так как мои товарищи уже продали и купили всё, что хотели, корабль наш направился прямо к родным берегам. Мы благополучно добрались до Багдада. Там я продал свои товары и купил себе дом с садом и виноградником. Я был хорошим купцом и через несколько лет стал одним из самых богатых людей в городе.

Помогало мне и то, что за годы скитаний я так хорошо изучил жизнь. Но по морю я уже не решился путешествовать. "Везде хорошо, а дома лучше", - говорю я. Когда мне нужно продать или обменять товары, я посылаю вместо себя в чужие страны кого-нибудь из своих помощников. У меня три больших корабля и они всё время бороздят морские просторы, но на меня не попадает ни капли солёной воды.

Синдбад-мореход окончил свой рассказ и ждал, что скажет Синдбадносильщик. Но тот молчал. Тогда богатый хозяин налил ему в кубок вина и сказал:

- Видно, ты не понял, зачем я рассказывал тебе о своих злоключениях. Я думал, что это будет поучительным для тебя, я хотел сказать тебе, чтобы ты не отчаивался, не проклинал свою судьбу, даже если жизнь кажется невыносимой. Всё, что у меня есть, я заработал тяжёлым трудом. Не вешай голову, ведь мне приходилось тяжелее, чем тебе, а посмотри по сторонам - теперь я живу как в раю.

И тогда Синдбад-носильщик спросил Синдбада-морехода:

- О господин, как долго ты носил на спине этого старика?

- Много, много дней, не меньше, чем четыре недели, - ответил Синдбад-мореход.

- А как ты думаешь, смог бы ты носить его год или даже всю свою жизнь?

- Самое большое я выдержал бы полгода, - ответил Синдбад-мореход. - Может я и умер бы раньше, чем через полгода. Тогда Синдбад-носильщик сказал:

- Вот видишь, мой господин, а я такого старика ношу уже тридцать лет. С каждым днём он становится все тяжелее и тяжелее, гоняет меня то туда, то сюда, отрывает ото рта кусок, по ночам я чувствую его на спине, а сбросить не могу.

Синдбад-мореход понял своего тёзку и предложил ему до самой смерти жить в его доме. - Ты будешь сочинять для меня стихи, - сказал он своему гостю, - и мы вместе будем размышлять о жизни.

Но Синдбад-носильщик вежливо поблагодарил его за это предложение и за гостеприимство, попрощался с Синдбадом-мореходом и вышел из дому.

На улице уже было прохладно. Синдбад-носильщик положил на голову тяжёлые ковры и пошёл своей дорогой. Синдбад-мореход смотрел ему вслед из окна и слышал, как тот повторял свои стихи:

Кому такая жизнь нужна?

Один лишь голод и нужда.

Другие, нежась от безделья, Проводят дни свои в веселье, Не зная горя и нужды, А ведь они, как я и ты, И пусть богатства их несметны, В конце концов, - все люди смертны".