Прибытие Ринкитинка (Глава 2)
- Америка Зарубежное
- Сказки
- Проза
Прошло несколько дней, и вот солнечным погожим утром, когда с океана дул ветерок, легко качавший ветки деревьев, королевский дозорный вдруг увидел, что к острову приближается незнакомый корабль. Он тотчас же побежал к королю доложить о замеченном.
Поначалу король испугался и решил поскорее идти к тайнику, но затем передумал. Один корабль, пусть даже полный неприятельских воинов, вряд ли может завоевать остров. Поэтому он подавил тревогу и отправился на берег узнать, кто это вдруг пожаловал на Пингарею.
Принц Инга последовал за отцом. На берегу уже собралось немало пингарейцев, во все глаза глядевших на приближающийся корабль.
Это был большой корабль, с балдахином из алого шелка, расшитого золотом. По десять гребцов с каждого борта вовсю работали веслами. Когда корабль подошел ближе, Инга увидел, что на корме в роскошном кресле, обложенном подушками, сидел маленький толстый человечек. Он был такой толстый, что казался поперек себя шире. Одет он был в просторные алые одежды, складками падавшие к его ногам. На голове у него была шапочка из белого бархата, затейливо расшитая золотыми нитками и украшенная бриллиантами. На носу корабля Инга заметил странной формы клетку, а в центре - ящики из сандалового дерева.
Когда корабль был уже близко от берега, толстячок спрыгнул с кресла и отвесил несколько поклонов собравшимся островитянам, энергично махая своей белой шапочкой. Лицо у него было круглое и румяное, как яблоко. Вдосталь накланявшись, он улыбнулся такой веселой улыбкой, что Инга понял: толстяк - человек добродушный.
Корабль уткнулся носом в берег и остановился так внезапно, что толстячок был застигнут врасплох и чуть было не полетел с кресла в море. Но он вовремя ухватился за кресло одной рукой, а другой за волосы одного из гребцов и усидел на месте. Затем он снова помахал бархатной шапочкой, украшенной бриллиантами, и весело крикнул:
- А вот и я! А вот и я!
- Вижу, вижу, - отозвался король Киттикут, кланяясь незнакомцу.
Толстячок оглядел серьезные лица пингарейцев и страшно расхохотался. Этот смех оказался настолько заразительным, что на лицах пингарейцев появились улыбки, а кое-кто тоже засмеялся.
- Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! - покатывался со смеху толстяк. - Не ожидали небось, а? Хи-хи-хи! Вот потеха! Но я все равно приехал.
- Замолчи! - вдруг раздался низкий ворчливый голос. - Неужели ты не видишь, что выглядишь по-дурацки?
Все стали переглядываться, чтобы понять, кто это высказал упрек, но говорившего не увидели. У гребцов на корабле лица были суровые и серьезные, да и островитяне тоже тут были ни при чем. Но толстячок ничуть не обиделся и не смутился.
К гостю обратился король Киттикут:
- Добро пожаловать в королевство Пингарею, - торжественно провозгласил он. - Не соблаговолите ли сойти на берег и рассказать нам, кого мы имеем честь принимать на нашем острове?
- Спасибо, с удовольствием, - отозвался толстячок, встал со своего кресла-трона и, спустившись на берег, не без труда заковылял по песку. - Я король Ринкитинк, и мой замок стоит в городе Гилгод королевства Ринкитинкии. А прибыл я на Пингарею, чтобы собственными глазами взглянуть на монарха, который присылает мне такие красивые жемчужины. Я давно собирался навестить ваш остров и вот, наконец, прибыл.
- Очень рад, - отозвался король Киттикут. - Но почему у вашего величества столь скудная свита? Разве не опасно королю большой страны пускаться в плавание на одном корабле всего лишь с двадцатью людьми.
- Так-то оно так, - усмехнулся толстячок, - только мои подданные вообще не разрешают мне странствовать, потому я взял и уехал потихоньку. Сбежал!
- Сбежал? - удивленно воскликнул король Киттикут.
- Ну да! Правда, потехаХи-хи-хи! - Подумать только! Король взял и сбежал от своих подданных. - Хо-хо-хо! Хе-хе-хе! Но ничего не попишешь, именно так я и поступил. Другого выхода у меня не было.
- Но почему? - продолжал удивляться король Киттикут.
- Они боятся, что со мной что-нибудь случится. Они мне не доверяют. Вот умора! Не доверяют своему собственному королю. Хи-хи-хи!
- На нашем острове с вами ничего не случится, - сказал Киттикут, делая вид, что не замечает странных манер своего гостя. - Когда же вы пожелаете вернуться домой, я снабжу вас подобающей свитой из моих людей. Пока же милости прошу ко мне во дворец, где будет сделано все, чтобы вы чувствовали себя как дома, удобно и счастливо.
- Очень признателен, - сказал Ринкитинк, надевая набекрень свою бархатную шапочку и сердечно пожимая руку собрату-монарху. - Я буду чувствовать себя как дома, если у вас, конечно, дают плотно поесть. А что касается счастья - так моя беда состоит в том, что я слишком счастлив. Ха-ха-ха! Но погодите! Я же привез вам подарки. Велите вашим людям отнести их во дворец.
- Ну конечно, - отвечал польщенный Киттикут и тотчас же отдал соответствующие распоряжения.
- Кстати, - продолжал толстяк, - пусть заодно выгрузят и моего козлика.
- Козлика? - удивленно воскликнул король Пингареи.
- Именно! Моего козлика Билбила! Я всегда езжу на нем, когда покидаю свой дворец. Я, друг Киттикут, немножко полноват. Видишь - самую малость! Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!
Пингарейцы стали стаскивать с корабля тяжелую клетку, но в этот момент услышали: "Да поосторожней вы, негодяи!" Люди страшно удивились, потому как слова явно были произнесены козлом. Это их так потрясло, что они уронили клетку на песок.
- Ну вот, разве я не предупреждал?! - раздраженно произнес тот же голос. - Теперь вы мне ободрали левую переднюю коленку. Ну почему вы такие неуклюжие?
- Спокойно, спокойно, Билбил, - примирительно заговорил Ринкитинк. - Не ругайся. Не забывай, что мы в гостях. - Затем он обернулся к Киттикуту. - На вашем острове, насколько я понимаю, нет говорящих козлов?
- У нас вообще нет ни коз, ни козлов, - отвечал Киттикут. - А также никаких говорящих животных.
- Я, признаться, и сам был бы рад, если бы мой козлик не умел говорить, - сказал Ринкитинк, смешно подмигивая Инге и глядя на клетку. - Временами он бывает очень сердит и невоздержан на язык. Сначала я думал, что очень хорошо иметь говорящего козлика, с которым всегда можно перекинуться словом в поездках по городу, но - хи-хи-хи! - этот негодяй обращается со мной так, словно я какой-нибудь трубочист, а не король. Правда, умора! - последние слова были обращены принцу Инге, которого Ринкитинк вдобавок пощекотал под подбородком, к немалому смущению мальчика.
- А почему вы не катаетесь на лошади? - спросил Киттикут.
- Мне не залезть на лошадь - я ведь довольно полный, - хо-хо-хо! - довольно полный, - отозвался Ринкитинк, вытер слезы, выступившие от смеха, и добавил: - Но что касается моего Билбила, то я залезаю и слезаю с него без затруднений.
Он открыл дверь клетки, и Билбил осторожно вышел, хмуро озираясь по сторонам. Один из гребцов принес с корабля седло из алого бархата, расшитое серебряными листьями, и прикрепил его на спине Билбила. Толстый король забросил на седло ногу, потом уселся поудобнее и сказал Киттикуту:
- Иди вперед, о благородный хозяин, а мы за тобой!
- Что? Лезть в гору? - вознегодовал Билбил. - А ну-ка, сейчас же слезай, Ринкитинк, иначе я не сделаю и шагу!
- Но послушай, Билбил, - возразил тот. - Как же мне одолеть такой подъем?
- Пешочком! - проворчал Билбил.
- Но я же слишком толст. Честное слово, Билбил, ты меня удивляешь. Я повез тебя за тридевять земель, чтобы ты поглядел на новые края, развлекся, а ты что вытворяешь? Разве это честно? Смотри - корабль переправил тебя через океан, потому что ты не умеешь плавать, а теперь ты должен отвезти меня на гору, потому что я не умею карабкаться. Ну что, Бил-
бил, разве это не справедливо?
- Ладно, ладно, - сварливо отозвался козел. - Помолчи, Ринкитинк, тогда я тебя так и быть отвезу. А то твоя бесконечная болтовня меня страшно утомляет.
Заявив протест, Билбил, однако, беспрекословно двинулся в гору, неся на себе толстячка-короля.
Король Киттикут, принц Инга и все пингарейцы с большим удивлением выслушали спор Ринкитинка со своим козлом, но из вежливости никаких замечаний не сделали. Впереди шествовал Киттикут, за ним Инга, следом Билбил с Ринкитинком. Замыкали шествие носильщики с ящиками сандалового дерева.
Когда они подошли ко дворцу, им навстречу вышла королева Гари со своими фрейлинами. Гость-монарх был препровожден в тронный зал дворца. Там были открыты ящики, и в них оказались шелка, кружева, драгоценные камни. Все придворные получили по подарку, а король с королевой множество всего, да и Инга не был забыт. Потом явился камергер и возвестил, что готов обед.
Билбил заявил, что пообедает вкусной сочной травой, что росла у дворца. Ринкитинк пояснил, что его козлик терпеть не может находиться в четырех стенах, и тогда с него сняли седло и позволили ему идти, куда ему хочется.
За обедом Инга то вспоминал о замечательных подарках, какие получил от Ринкитинка, то слушал гостя, который смеялся, когда не ел, и ел, когда не смеялся, и проводил время в свое удовольствие.
- Четыре дня я проторчал на этом суденышке, - говорил он, - где не было никаких развлечений, кроме как смотреть на гребцов или препираться с Билбилом. Поэтому я просто счастлив, что оказался снова на суше, да к тому же в обществе таких симпатичных людей.
- Вы оказали нам большую честь, - отозвался Киттикут с вежливым поклоном.
- Что ты, что ты, брат мой! Пингарея - поразительный остров, ее жемчугом восхищаются во всем мире. Скажу прямо: богатство и процветание нашего королевства во многом зависит от вашего жемчуга. Поэтому я уже много лет собирался навестить ваш остров, но мои подданные говорили: "Нет. Оставайся дома и веди себя как следует, а то мы тебе покажем".
- А в Гилгоде не хватятся вас? - спросил Киттикут.
- Вряд ли. Видите ли, один из самых смекалистых моих подданных написал трактат "Как правильно себя вести", и я решил, что мне будет полезно как следует его изучить, поскольку безукоризненное поведение, на мой взгляд, - самое настоящее искусство. Недавно я на чем свет стоит отругал моего лорда-канцлера за то, что тот явился к завтраку, не причесав брови. Но я так расстроился, обидев моего придворного, что решил запереться у себя в комнате и хорошенько выучить трактат, чтобы научиться себя вести. И я издал указ, по которому под страхом моего неудовольствия строжайше запрещается входить в мои покои - я сам когда надо выйду. Они страшно боятся моего королевского неудовольствия, хотя меня самого не боятся ничуточки. Я сунул трактат в карман и через заднюю дверь удрал на корабль - и был таков! Хе-хе-хе! Хихи-хи! Воображаю, какой переполох поднялся бы в Гилгоде, если бы гилгодцы узнали, где я сейчас.
- Я бы хотел посмотреть на этот трактат, - сказал принц Инга, глаза которого были очень серьезными, - ведь, если он и впрямь может научить, как себя вести, то он просто на вес жемчуга.
- Трактат занимательный, - отозвался Ринкитинк, - и красиво написан гусиным пером. Послушайте, я вам сейчас прочитаю, и вы - хи-хи-хи! - получите удовольствие.
Он извлек из кармана свиток пергамента, перевязанный черной ленточкой, и, аккуратно развернув его, принялся читать:
- "Хороший человек никогда не поступает плохо". Ну, как вам это? Отличная мысль. "Поэтому, чтобы вести себя хорошо, следует избегать всего дурного". Умно, ничего не скажешь. Когда вернусь, произведу автора в королевские гиппоскрипты. Он, похоже, и впрямь самый мудрый человек в моем королевстве, как не раз говорил мне сам. - С этими словами Ринкитинк откинулся в кресле и хихикал, пока не стал кашлять, а потом кашлял, пока чуть не подавился, после чего стал чихать. При этом он так смешно морщил свою круглую физиономию, что невозможно было удержаться от смеха, и даже достойнейшая королева тихо посмеивалась, прикрываясь веером.
Когда Ринкитинк пришел в себя после приступа смеха и вытер глаза тонким кружевным платком, Инга сказал:
- Трактат говорит правду.
- Конечно, - согласился Ринкитинк, - и если бы мне удалось уговорить Билбила с ним ознакомиться, он стал бы куда более воспитанным козлом. Вот еще одно местечко. "Чтобы не говорить вещей неприятных, имеет смысл говорить вещи приятные". Это прямо для Билбила написано. А вот это имеет отношение к тебе, милый принц: "Хороших детей редко секут, потому что их сечь не за что". Хорошо сказано. Автор - большой мыслитель. Но самый лучший совет вот здесь. "Вам, может быть, приятно вести себя плохо, зато другим приятнее, когда вы ведете себя хорошо". Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! Другим приятнее... Приятнее... Вот потеха! Ну и ну! Есть смысл, пожалуй вести себя хорошо, раз так! На досуге надо попробовать.
Он снова вытер глаза кружевным платком, и, вспомнив, что на столе хороший обед, схватил нож и вилку и начал уписывать угощение за обе щеки.