Молодец Гуун Сээжэ, Сын Старика Таряаши
В далекие прежние времена жил на свете семидесятитрехлетний старик Таряаша со своей женой и маленьким сыном по имени Гуун Сээжэ.
Однажды утром, сидя за завтраком, говорит старик своей жене:
- Сны мои стали нехорошими, видать, жизнь подходит к концу. Надо бы завершить все земные дела, да не успеваю. Когда я был молодым-неженатым, отец послал меня на другой берег моря расставить силки на зайцев. С тех пор я не удосужился их проверить. Пусть это сделает после моей смерти Гуун Сээжэ.
Через малое время старик Таряаша умер. Поплакали мать с сыном, погоревали и стали вдвоем жить.
Когда Гуун Сээжэ подрос, мать смастерила ему лук из красной березы и стрелы из ивовых прутьев. Стал Гуун Сээжэ на охоту ходить, зверя да птицу на пропитание добывать. Так незаметно и возмужал, настоящим молодцем вырос: лицо багровое, как закат перед ветренной погодой; зубы не уступят в крепости железной копалке, - не мальчик, а мужчина; не охотник, а золото. Стрелял он так метко, что летящих с юга птиц не пропускал на север, а северные не могли пролететь на юг.
Однажды за утренним чаем мать вспомнила:
- Еще в молодые годы твой отец Таряаша был послан твоим дедом расставить силки на другом берегу моря. Отец так и сделал, а вот проверить силки не удосужился. Он завещал довершить начатое тебе. Теперь, сынок, твои руки умеют завязывать торока и впотьмах, а ног сами находят стремена. Настала пора исполнить отцовскую волю.
- Ничего не поделаешь, придется ехать, - только и сказал молодец Гуун Сээжэ. Взял он себе в товарищи да в попутчики соседского парня, и тправились они в путь.
Едут - не останавливаясь, скачут - не сдерживая коней. На исходе девятого дня, на гребне десятого перевала настигли они двух всадников. Один из них скачет на буланом коне, в серебряном седле, в дэгэле из черного шелка, подпоясанном нитяным кушаком, в блестящих сапогах из мягкой кожи. А у другого и конь поплоше, и седло попроще, и одежда победнее.
- Я сын богатого торговца Гэлдэра, зовут меня Гэнэн Эрхэ, - говорит всадник на буланом коне.
- Я его товарищ в пути и друг в испытаниях, зовут меня Шумар, - добавляет другой.
- Далеко ли путь держите? - спрашивает Гуун Сээжэ.
- Едем мы по ту сторону моря, к богатому хану Далаю. Хочу жениться на ханской дочери - красавице Дангир Шара, которую берегут от сглаза за семьюдесятью занавесками - отвечает Гэнэн Эрхэ.
- Наш путь тоже лежит на другой берег, - говорит Гуун Сээжэ. - Еще в дни своей молодости мой покойный отец расставил там силки на зайцев и перед своей кончиной завещал мне их проверить.
- Какую глупость ты говоришь! - рассмеялся Гэнэн Эрхэ. - Если и попалась некогда добыча в ваши силки, то теперь от нее даже праха не осталось - давно ветром разнесло.
Тем временем подъехали они к морю и стали решать, как на другой берег переправиться.
- Нужно сначала пустить стрелу по верху, а потом - по низу, и только тогда пускаться в путь, - говорит Гуун Сээжэ.
- Ты не умнее своего покойного отца, - сказал на это Гэнэн Эрхэ. - Какая польза от стрельбы из лука, елси пришло время помериться резвостью да выносливостью коней, а не силою больших пальцев! - ударил он коня кнутом и вскачь заехал в море. Первая же волна едва не сбила его, конь с трудом удержался на плаву. Растеряв все, что было в тороках, изрядно потрепанный морской качкой, еле-еле добрался хвастливый Гэнэн Эрхэ до другого берега. Не сладко пришлось и его попутчику.
Сын старика Таряаши, сметливый Гуун Сээжэ, заметил ему вслед:
- В степи важно направление не терять, а на море - конем управлять. Но и в степи, и на море нужно выбирать самый верный путь.
И поехал он вверх по берегу, пустил стрелу по верху - показала она кратчайший путь, пустил стрелу по низу - показала стрела самое мелкое место. Переправился Гуун Сээжэ без лишних хлопот и товарища за собою провел.
Вышли они на берег, видят - Гэнэн Эрхэ с попутчиком Шумаром одежду сушат, о потерянном снаряжении горюют. Переночевали все вчетвером на месте их привала, а на ранней зорьке отправились дальше.
Вот показался вдали многоярусный белый дворец Далай Баян-хана.
- У здешнего хана правый глаз выпученный, а левый - с прищуром, - заметил Гуун Сээжэ.
- Как ты можешь говорить несусветное про человека, даже не увидав его! - возмутился Гэнэн Эрхэ. - Лучше бы ты прикусил свой длинный язык и не позорил моего будущего тестя, - сказав так, хлестнул своего коня и помчался впереди всех во дворец.
Узнав о его прибытии, хан пригласил сына богатого торговца в высокий светлый дворец, а Гуун Сээжэ вместе с двумя другими спутниками отправил на скотный двор.
Сажали сына торговца за белый серебряный стол, сытным обедом угощали; сажали за красный золотой стол - сладкими напитками потчевали.
- Куда путь держите? - спрашивает хан.
- Не дальше этого порога, - отвечает Гэнэн Эрхэ. - А ехал я дорогой жениха.
- Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека - во время испытаний, - заметил на это хан.
А про Гуун Сээжэ никто и не вспомнил. Тоько красавица Дангир Шара догадалась угостить его. Налила она в золотую чашку густого чая, положила на поднос два медовых пряника, отсчитала семь кусочков сахара и подает служанке.
- Отнеси гостям на скотный двор, - говорит. И, подумав немного, добавила: - Когда передашь угощение, спроси: "До края ли берегов доходят волны черного моря? Не заметно ли чужих следов на луне и на солнце? Все ли семь звезд из созвездия Семи Страцев видны сегодня на небе?" По дороге служанка отпила чаю, откусила от пряника и съела кусочек сахара.Спрашивает ее Гуун Сээжэ:
- Кто отправил тебя с едой и чаем?
- Красавица Дангир Шара, - отвечает служанка. - И еще она велела спросить: "ДО края ли берегов доходят воды чрного моря? Не заметно ли чужих следов на луне и на солнце? Все ли Семь Старцев видны гостям?" - Передай своей хозяйке, - улыбнулся Гуун Сээжэ, - что не видно одной звезды. На одной половине луны есть чужие следы. А черное море заметно обмелело.
Возвратилась служанка к своей хозяйке и слово в слово передала сказанное ей гостями. И тогда накинулась Дангир Шара на сулжанку:
- Зачем ты отпила из золотой чашки? - гневно спросила ее, - зачем надкусила пряник и съела кусочек сахара?
Хозяйка бранится, служанка плачет, золотое время идет по земле бурят.
Назавтра хан вспомнил об остальных гостях. Побежала служанка на скотный двор и кричит через забор:
- Тот, что в нагольном тулупе, в сыромятных сапогах, выходи! Хан требует тебя предстать пред его грозные очи!
Затянул Гуун Сээжэ свой пояс потуже и направился во дворец. Вошел в покои и важно, как хан, поздоровался; учтиво, как ханша, поклонился. Сел Далай Баян-хан в сандаловое кресло и спрашивает:
- Чей ты будешь и куда путь держишь?
- Я сые старика Таряаши, зовут меня Гуун Сээжэ. Живу я на другом ьерегу моря, - отвечает молодец. - Приехал осмотреть силки, поставленные еще моим отцом.
- Ах вот про какие силки ты вспомнил! - хлопнул себя по бокам удивленный до крайности хан. - Как же, как же, знавал я в молодости метко стрелявшего и выпивавшего в меру Таряаши с того берега. Мы с ним частенько бывали вместе на облавной охоте. Однажды, гордые и задорные, мы обменялись на радостях кушаками. И теперь ты приехал за невестой. Нечего сказать, хорошая добыча попалась в силки, расставленные твоим родителем!
Отбросил хан свою чашу с густым чаем в сторону, вздулись его желваки, и проговрил он сквозь зубы:
- Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека - во время испытаний.
И хан обратился к совему первому батору Улану:
- На третий день после рождения моей красавицы дочери дангир Шара я приказал заколоть трехгодовалого бычка и завялить его. Пусть слуги сварят сушеное мясо.
Под присмотром батора Улана сварили слуги сушеное бычье мясо, разложили на десяти больших деревянных блюдах. Взялись за каждое блюдо по два человека и поставили угощение перед гостями. И сказал тогда хан:
- Ну, молодцы, пришел черед показать свою удаль да сноровку. Пятнадцать лет вялилось это мясо, стало оно тверже камня. Вам же предстоит угостить всех собравшихся сегодня во дворце, чтобы каждому досталось по кусочку говядины с большой палец величиной - не больше и не меньше.
Вынул свой нож из золоченых ножен, висевших на черном шелковом кушаке, сын богатого торговца Гэлдэра - Гэнэн Эрхэ. Вытащил из-за голенища сыромятного сапога свой нож с деревянным черенком сын старика Таряаши - Гуун Сээжэ.
Посмотрели два здоровых красных молодца друг на друга и взялись за дело. Как проведет ножом Гуун Сээжэ - так и отрежет кусочек с большой палец величиной. Как проведет ножом Гэнэн Эрхэ - на мясе даже разреза не остается, не берет его нож вяленную пятнадцать лет говядину. Точит он лезвие до блеска, вздуваются его желваки. "Что за чертово мясо!" - ругается сын торговца.
- Это тв наговорами испортил мой нож! - накинулся Гэнэн Эрхэ на своего удачливого соперника. - Сейчас я проткну тебя насквозь!
- Разве ты не слышал слова хана-батюшки? - встал между ними батор Улан. - Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека - во время испытаний. Никто не виноват, что родился ты хилым и обречен носить тупой нож! - сказал он так, взял сына торговца за шиворот и вытолкал во двор.
Разрезал Гуун Сээжэ мясо, сушившееся пятнадцать лет, на кусочки с большой палец величиной и раздал всем присутствующим, не пропустив ни одного, не обделив никого - ни малого, ни большого. Глядя на это, говорит Далай Баян-хан:
- Первое испытание показало, что ты способен совершить задуманное и добыть желаемое. Однако второе будет потрудней. На завтрашней зорьке отправишься в густую западную тайгу, встретишь громадного бурого медведя, узнаешь его возраст и вернешься обратно.
Не спит всю ночь сын старика Таряаши, ворочается с боку на бок, все думает, как узнать возраст таежного медведя и вернуться целым и невредимым. Вдруг заскрипела дверь. Вздрогнул Гуун Сээжэ.
- Кто это? - спрашивает.
- Я, - донеслось в ответ, - живущая за семьюдесятью занавесками, дочь знатного Далай Баян-хана - Дангир Шара. Собрала тебе съестных припасов в дорогу да сказать хочу: захвати с собой оленьи рога, и когда приблизишься к берлоге, поставь их на голову. Об остальном не беспокойся.
Удивился Гуун Сээжэ такому совету, и долго еще уснуть не мог, когда красавица так же неслышно исчезла, как и появилась.
На ранней зорьке оседлал молодец своего худого рыжего коня и поехал узнавать возраст бурого таежного медведя. Подъехал к берлоге, поставил Гуун Сээжэ оленьи рога на голову и крикнул:
- Выходи, таежный хозяин!
Вылез медведь из берлоги, глянул на странное существо и закричал:
- Девяносто семь лет живу на белом свете, а среди двуногих впервые вижу увенчанного оленьими рогами.
Молодцу только этого и надо было. Хлестнул он совего коня жгучей плеткой и поскакал обратной дорогой.
- Батюшка хан! - закричал он с порога. - Таежный бурый медведь говорит, что ему девяносто семь лет.
- И здесь ты не сплоховал, - похвалил подобревший хан. - И здесь ты показал себя настоящим молодцем. Вот тебе тогда еще одна задача: в железной клетке, на гранитном камне сидит снежный барс. возьми деревянный топор - выгони из клетки барса и расколи камень.
Опять не спится молодцу. Но как и в прошлый раз, скрипнула дверь, вошла красавица Дангир Шара, вырвала из своих волос самый тонкий волос из золота и протянула суженому со словами:
- Когда зайдешь в клетку к барсу - ударь его этим волоском. Барс присмиреет и выйдет. Брось волосок на камень и стукни по нему деревянным топором - камень и расколется.
На другой день ударили в северный барабан - созвали подданных с севера, ударили в южный барабан - собрали подданных с юга. Обступили они клетку со снежным барсом, смотрят: под силу ли будет молодцу одолеть могучего зверя?
А Гуун Сээжэ открыл железную клетку, взмахнул волоском, задел им снежного барса, и стал тот смирнее кошки, ласково урча, потерся о сыромятный сапог бесстрашного молодца и вышел из клетки. Положил Гуун Сээжэ волосок на гранитный камень, ударил деревянным топором - и рассыпался камень на мелкие кусочки.
Сошел тогда Далай Баян-хан с тронного места и говорит:
- Хотя ты и в нагольном тулупе да в сыромятных сапогах ходишь, а показал себя настоящим молодцем. Теперь я не спорю: твой отец Таряаша был хорошим охотником, и в его силки попала знатная добыча. Она твоя по праву.
Взял Гуун Сээжэ в жены красавицу Дангир Шара и отправился под родное поднебесье. Отдал Далай Баян-хан в приданое любимой дочери половину скота и вторую часть драгоценностей.
Жена старика Таряаши, выйдя однажды из дома, крытого корой, сильно удивилась, увидев неисчислимые стада, волнами наплывающие к ее подворью. А когда узнала своего сына, не могла нарадоваться: забывала, где стоит, не замечала, где сидит.
У Гуун Сээжэ с женой детей народилось полное одеяло. Пастбища их были полны скотом, сундуки полны золотом и серебром. Счастливо жили они, радуя свой славный народ.