Либушины пророчества

Так возвела Либуше Пршемысла на престол княжеский. После свадьбы спустилась она с ним в обширное подземелье, высеченное в скале и запертое тяжелой окованной дверью. Там на грубых столах вдоль стен лежало многое множество вещей из железа и бронзы, серебра и золота. Были там булатные мечи, кованые пояса, шлемы с шишаками, кольчуги, красиво украшенные щиты, браслеты, пряжки, перстни, серебряные диадемы, бусы из янтаря и кораллов, драгоценные каменья, куски чистого серебра и хрустальные чаши.

Весь этот клад Либуше показала Пршемыслу, ибо отныне сокровища принадлежали и ему. Повела она его и в свой сад, на священное место под деревьями, где сверкала серебряная голова мрачного Перуна. Там весною и летом проводили они время в серьезных разговорах. Посещали они священную рощу над Езеркой и другие места, где Либуше со своими девушками любила бывать до замужества, где купалась и где девушки расчесывали ее прекрасные волосы, воспевая ее красоту.

Вместе с супругом Либуше обдумывала уставы и законы. Много мудрых законов установил Пршемысл. Ими он сдерживал буйный люд, ими водворял мир, ими же управляли его потомки в течение многих веков. Порою Либуше вещала, объятая пророческим духом.

Однажды стояла она с Пршемыслом, дружиною и воеводами на скалистом утесе высоко над Влтавою. Длинные тени уже лежали на цветущих лугах долины, где под сводами ольхи, ив и кленов журчал поток Ботич. Роща на пригорке Волчьи Ворота и хлебные поля внизу и по ту сторону Влтавы залиты были красноватым светом заходящего солнца.

Все любовались золотистыми нивами, полосами цветущего клевера и радовались такой благодати. Один из старейших владык припомнил то время, когда он, по приказанию воеводы блаженной памяти, вместе с другими послами отправился искать место для нового града и впервые ступил на эту почву.

- Какие же здесь были дикие места! Все лес да лес, как вон там.

И старик указал на лесистые горы за рекою, сверкавшей на солнце.

На гладкой поверхности реки выступали острова, покрытые буйной растительностью, огромными деревьями и густыми кустами. Птицы кружились над лесом, а на берегу, где деревья, обвитые диким хмелем, склонялись над водою, шумели в густых камышах стаи водяных птиц.

Все взоры устремились в сторону, куда указывал старый владыка: за острова, за реку, на бескрайние леса, подымавшиеся по склонам холмов,- Петршину, Страгову и других.

Дальние леса уже начали закутываться в синеватый вечерний сумрак. Из-за вершин дерев вздымался столб дыма, освещенный лучами заходящего солнца,- какой-то охотник зажег костер в чаще леса...

- Пока не падут те леса,- проговорил старик,- нас будут тревожить голодные волки. А сколько еще лесов за Страговом, Шлаховом и Малейовом! Пока не срубят леса...

Он не договорил.

Никто его уже не слушал. Устремив взоры на молодую княгиню, все стояли, притаив дыхание, боясь пошевелиться, чтоб не нарушить ее вдохновения. На скале, впереди всех, стояла Либуше, не замечая ни мужа, ни окружающих.

Лицо ее светилось внутренним светом, глаза сияли. Благоговейный страх объял присутствующих и взволновал их сердца.

Воздев руки в сторону синеющих вдали лесов и устремив на них сверкающий взор, Либуше вещала:

- Вижу великий город, слава которого достигнет звезд небесных.

Место для него в излучине Влтавы, тридцать гонов до него отсюда.

На полночь граничит оно с потоком Бруснице, что бежит в глубоком овраге, на полдень от нее скалистая гора возле леса Страгова.

Там, среди леса, найдете вы человека, делающего порог для своего дома.

И город, который вы выстроите, назовете Прагою '.

Как князья и воеводы перед порогом дома склоняют головы, так будет весь мир кланяться тому городу.

Либуше умолкла, вещий дух от нее отошел.

И пошли люди за реку к старому лесу и нашли там мужа за работой, как и прозрела и сказала Либуше. На том месте поставили град, укрепив его со стороны леса Страгова, откуда он был наиболее доступен. Окопали глубокими рвами, насыпали высокий вал, а на валу сложили высокие стены с вышками.

Снаружи стены обили соломенными щитами, смазанными глиною, чтобы оградить стены от пожара и каленых стрел, а наверху деревянных клиньев натыкали.

И был город Прага хорошо укреплен. И царил он возле Выше-града над чешскою землею.

Однажды пришли на Вышеград владыки некоторых родов и иные выборные люди.

Пришли они к Пршемыслу и повели такую речь:

- Княже, всего у нас в изобилии - и хлебов, и стад, и зверей, и рыб, только металла недостает нам. Того, что сами из земли добываем, не хватает, и мы за металл должны дорого платить чужеземным купцам мехами, медом и конями. Посоветуйся, мудрый княже, со своею княгиней. Не откроет ли ей вещий дух, в каких местах залегают жилы серебра, золота и других металлов.

Выслушав выборных людей и владык, Пршемысл сказал им, чтоб они возвращались в свои усадьбы и через пятнадцать дней снова собрались в Вышеграде. Тогда получат они ответ.

В назначенный день пришли владыки и выборные люди и увидали Пршемысла, сидящего на своем престоле, а возле него Либуше на деревянном стуле, отмеченном ее знаками.

- Внимайте, храбрые воеводы и мужи чешской земли,- проговорил Пршемысл.- Внимайте словам вашей матери. Она обогатит вас и потомков ваших.

Все взоры обратились на княгиню. Объятая вещим духом, она встала, плавно прошла через двор за ограду. Пршемысл шел возле нее, а владыки и девичья дружина поодаль. Остановившись на скале над Влтавой, Либуше вещала:

Что скрыто в скале и в земной глубине, богами моими поведано мне.

Обратившись к западу и воздев руки, она продолжала:

Вижу я гору Бржезову и в ней серебро.

Будет безмерно богатым, кто сыщет его.

Придут от запада гости незваные, будут руду искать, ибо в ней мощь.

Вы же храните дары вашей родины, чтоб чужеземец не отнял металла и из него не сковал вам оков...

Обратившись на левую сторону, к полудню, говорила тaк:

Вижу гору Иловую, в ней много злата, сила в нем кроется, дивная мощь.

Сила поблекнет, бессилье наступит, если угаснет святая любовь.

Повернувшись к востоку, вещала:

Вон там гора, на хребте три вершины, в этой горе целый склад серебра, целых три раза иссякнет та жила, целых три раза окажется вновь.

Будет чужих привлекать, точно липа, цветом манящая пчелок к себе.

Трутни погибнут. Лишь пчелок работа в золото может сменить серебро.

Указав месторождение металлов, Либуше обратилась к владыкам и выборным, слушавшим ее с глубоким благоговением, и молвила так:

Холм я вижу Крупнатый, а в его глубинах свинца и олова тусклый блеск.

Запасы их небогаты, расходовать их надо умело и бережно, стражи пускай охраняют те рудники, иначе там все потеряете вы.

Часто спускалась Либуше к подошве Вышеградской скалы, туда, где близ глубокого омута Влтава прорыла в утесах пещеру, служившую княгине купальною горницею. Там однажды стояла она, объятая вещим духом, и, вглядываясь в волны, прозревала будущее.

Волна бежала за волною, и видения сменялись видениями. С волною нахлынули, с волною и отхлынули. Чем дальше, тем мрачнее и безрадостнее становились они; мутилась мысль, и болело сердце.

Бледная, дрожащая, наклонясь над рекою, Либуше всматривалась в грозные видения. В страхе глядела девичья свита на свою княгиню. Печать страдания легла на ее чело. Глубоко взволнованным голосом она говорила:

- Вижу зарево пожара. В темной воде пышет пламя. В огне грады, веси, села.

Ах, гибнет все, гибнет...

При свете пожаров кровавый бой. Жестокий бой... Посиневшие тела, покрытые ранами, кровью... Брат убивает брата, а чужеземец попирает главу их. Вижу беду великую, унижение, позор...

Две девицы подали ей золотую колыбель ее первенца сына. Радость блеснула в очах Либуше и озарила ее черты. Поцеловав колыбель, она опустила ее в бездонную глубину и произнесла взволнованным голосом:

- Пусть глубоко на дне почивает колыбель моего сына, пока не придет час всплыть ей наружу.

Не останется она навеки в темной пучине; не будет на родине ночь без конца. Снова взойдет ясный день, снова возрадуется мой народ.

Очищен страданиями, укреплен трудом и любовью, возрастет он в силе, исполнит свое назначение и достигнет славы.

Тогда вынырнет колыбель из пучины, выплывет на светлые воды и будет почивать в ней "Спасение родины", от века суженное.

Минули года, настал час, и Кази, которая так часто врачевала немощных своими благословенными чарами, сама стала жертвою смерти. В память о ней близ Казина, на берегу Мже, у дороги в Бехине через гору Осек, жители насыпали высокий могильный холм.

После того перст мрачной Мораны коснулся чела Теты. По всему краю тетинскому горевали о Тете, как о родной матери. Пепел ее погребли на горе Поглед, близ священного места, в тени старых дубов, где она поклонялась богам и приносила жертвы.

В течение девяти дней зажигали большие огни и совершали жертвоприношения.

К могиле Теты привалили большой камень.

Итак, осиротела Либуше, пережив своих сестер. Но и ее час пробил. По внушению богов узнала она, что конец ее близок. Помышляя о вечности, о пути в рай, к отцу и сестрам, она позвала Пршемысла и просила его собрать лехов и старост родов, чтобы в последний раз поговорить с ними.

Собрались лехи и владыки на широкий княжеский двор. Когда принесена была богам жертва всесожжения, Либуше, всеми чтимая княгиня, торжественно вступила в среду собравшихся. На бледном лице ее сияло выражение спокойствия, взор ее уже смотрел в вечность.

Объявив владыкам и лехам, что час ее пробил и что она в последний раз говорит с ними, Либуше завещала служить верою и правдою Пршемыслу и его сыну и во всем повиноваться князьям своим. Все слушали с глубоким благоговением, тронутые до глубины души. Но когда княгиня стала просить мужа любить подданных, как детей своих, и быть к ним снисходительным, на глаза многих белобородых старцев навернулись слезы.

Воздев руки, Либуше благословила присутствующих и, возвратившись к себе, легла на землю, общую всем матерь, и почила.

Горько плакали о ней муж и сын; плакали мужи и девы, плакали плачем великим. Снесли и сожгли тело ее, а пепел погребли, учинив над могилою великую тризну.

Где покоится прах Либуше, доподлинно никому не известно. Называют град Либушин и Либицкий. Есть предание, что могила ее находится близ холма Ошкобрга, изобилующего чудодейственными травами.

Богатства Либуше в тайнике, куда она водила Пршемысла после свадьбы, там и остались. Пршемысл не тронул их, так как знал, для чего они предназначены.

И до сего дня сокровища эти лежат под Вышеградской скалой. Проявятся они в ту пору, когда наступит для страны тяжелое время, когда дороговизна припасов превысит всякое вероятие. Откроется Либушин клад, и всего будет в изобилии, нужда исчезнет.

Долго-долго почивала золотая колыбелька на дне Влтавы, под Вышеградскою скалою. Шла волна за волною, а на чешскую землю - беда за бедою.

Пожары разрушили города и села, в кровавых сражениях и схватках погибал цвет чешского народа. Кровь залила прекрасный край. Брат губил брата, а больше всего - в Либушином роде, и чужеземец наступал им пятой на голову.

Но не была та ночь без конца.

Настал час, и золотая колыбель вынырнула из темных вод. Ярко заблистало золото при дневном свете, и опочило в ней дитя - грядущий спаситель отчизны. Это был последний отпрыск когда-то мощного рода Пршемыслова.

Колыбель росла вместе с дитятей и выросла в золотое ложе, а дитя выросло в мужчину и стало отцом родины. В священном Карл-штейне находилось это очарованное ложе. На нем отдыхал правитель, утомленный государственными делами и заботами о своем народе. Когда же он умер, не вынесло другого золотое ложе и исчезло.

Ложе стало колыбелью и снова погрузилось туда, откуда вынырнуло, в темную пучину под Вышеградскою скалою, и там ждет...