Девочка Головешка

У одной бедной женщины была дочка, чумазая, черная, как негритенок. Мать мыла ее по четыре, по пять раз в день, да все напрасно - девочка не становилась чище; ее кожа, особенно на руках, выделяла темную жидкость, и к чему бы она ни прикоснулась, оставались черные пятна. Бедная мать иногда просто в отчаяние приходила.

Соседки прозвали девочку Головешкой, в конце концов и мать свыклась с этим прозвищем и тоже звала дочь Головешкой.

Головешка была живой, приветливой, и все ее любили. Но она сердилась, когда ее так называли соседские дети.

- Головешка, иди бегать с нами наперегонки!

- Вот я вам покажу «Головешка»!

Она бросалась за ними, догоняла, проводила ладошками по лицу - и они становились чумазыми, словно дети угольщика.

Детишки поднимали визг, плакали, но их матери заступались за девочку.

- Зачем вы ее дразните?

- Почему взрослым, даже ее маме, можно говорить «Головешка», а нам - нет?

- Мы зовем ее так любя.

И в самом деле ее любили. «Головешка, поди сюда!» «Головешка, заходи к нам!» - И зачем только ты все пачкаешь, Головешка?

- А чтобы вы почаще стирали!

- Умница, Головешка! Почему же ты сердишься на ребятишек, что они тебя так называют?

- Потому что мама моет меня по четыре, по пять раз в день, я чище их всех.

А мать ломала голову, к какому бы делу дочь приучить, ведь от ее рук остаются черные пятна.

- Бедняжка моя, что ты будешь делать, когда я глаза закрою...

- Господь меня не оставит.

Несчастная женщина как в воду глядела, умерла она, только лишь Головешке исполнилось семь лет.

Соседки по очереди подкармливали девочку. Они и сами жили бедно, трудились в поте лица, у каждой была куча голодных ребятишек. Пока Головешка мала, накормить ее нетрудно, она неприхотливая, съест все, что ей перепадет. А когда подрастет? Нужно будет и одеть, и присмотреть, а ни к какой работе ее не приспособишь: к чему бы она ни прикоснулась, остается черное пятно.

У соседок было столько забот, что мыть Головешку по четыре, по пять раз в день, как покойная мать, им было некогда, и, как они говорили, Головешка стала пуще прежнего Головешкой.

Она сидела на корточках у входа в свою лачугу, уперев локти в колени, опустив лицо на ладони, и смотрела, как ветер несет по небу облака.

«Вот бы и мне так скитаться по свету!» - мечтала она, завидуя облакам.

- Чего ты там не видала, Головешка? Мух считаешь?

- Сама не знаю, смотрю, куда плывут облака...

- Плывут далеко отсюда, куда ветер гонит.

- Вот бы и мне улететь вместе с ними!

И однажды утром спохватились - нет Головешки. Звали, искали - исчезла она, никому не сказав ни слова.

- Бедная Головешка! Где она теперь голову приклонит!

А Головешка собрала свои убогие пожитки, связала их в узелок и зашагала через поле, все вперед да вперед, сама не зная, куда и зачем.

Она столько раз слышала, как про кого-нибудь говорят: «Нашел свою судьбу», - что решила поискать: может, и ее Судьба тоже бродит по свету? В первый день, как только Головешке на пути попадалась старая или молодая женщина, она спрашивала:

- Не Судьба ли вы, тетенька?

На нее смотрели с удивлением, качали головой и, даже не ответив, проходили. Девочка, должно быть, не в своем уме, думали люди.

К вечеру ей встретилась упряжка резвых лошадей. В роскошной карете на подушках полулежала прекрасная синьора, лошади мчались во весь опор.

- Синьора! Прекрасная синьора! Синьора приказала остановить лошадей и подождала, пока чумазая, черная, как негритенок, оборванка с узелком под мышкой не подошла к ней.

- Синьора, прекрасная синьора, уж не Судьба ли вы?

Синьора пожала плечами, махнула рукой кучеру, и карета помчалась.

Ночь застала Головешку в поле одну, она сильно перепугалась. Вдруг на обочине засиял голубой летучий огонек, он подпрыгивал, не останавливаясь ни на мгновение. Девочка побежала к нему, но, как только приблизилась и протянула руку, чтобы поймать огонек, он подскочил и полетел вперед, раскачиваясь, словно на качелях.

Головешка забыла про усталость, про сведенный от голода желудок и побежала за огоньком. «Уж не Судьба ли это?» - подумала она.

- Огонек, голубой огонек! Если ты Судьба, дай себя поймать!

Но огонек продолжал лететь вперед, раскачиваясь, словно на качелях, и не давался в руки. Нет, не Судьба он.

Вдруг огонек замер и растаял; смотрит девочка, а перед ней дверь ветхого домика.

Набралась она храбрости и постучала. Никто не ответил. Она выждала и снова постучала. Ни звука.

- Голубой огонек, голубой огонек, зачем ты обманул меня?

И постучала в третий раз. Послышался хриплый, ворчливый голос.

- Кто там стучит? Что надо?

- Это я, Головешка, пустите переночевать...

- Головешка? Не туда попали, я не булочница.

- Дайте хоть кусочек хлеба, я умираю с голо-АУ.

В дверную щелку Головешка заметила, что внутри зажегся свет, застучали по полу деревянные башмаки, заворчал хриплый голос, наверное, откроют. Скрипнул засов, и на пороге появилась старушка - сморщенная, седые волосы всклокочены, глаза протирает.

- Кто такая? Зачем будишь людей среди ночи?

- Извините, добрая женщина, меня привел сюда голубой огонек. Я заблудилась в поле.

- Тебя зовут Головешкой? Да уж, как есть Головешка, - и погладила ее по голове.

Старушка, не переставая ворчать, накормила девочку.

Стены и потолок домика были закопченные, мебель грубая, да и той раз два и обчелся, вместо кровати - узкий соломенный тюфяк.

«Бабушка, не Судьба ли вы?» - не терпелось спросить Головешке, но, видя всю эту убогую обстановку, она удержалась.

Каково же было ее удивление, когда старушка взяла в руки коптилку и сказала:

- А теперь, детка, пойдем спать.

Она толкнула в глубине домика такую же за-' копченную, как и стены, дверцу, которую Головешка даже не заметила... и у девочки от изумления дух захватило.

Перед ней предстала анфилада комнат, одна красивее другой, все они озарены непонятно откуда льющимся голубоватым светом, карнизы позолоченные, под ногами мягкие ковры, на выбеленных стенах - зеркала, кругом вазы с изу-чмительными цветами и растениями. Старушка идет впереди - сгорбленная, всклокоченные волосы отливают в этом освещении серебром - и даже не оглядывается на девочку.

«Вот это и есть Судьба!» - твердила про себя Головешка.

Они вошли в спальню, где стояла кровать под балдахином, с белоснежными простынями и сверкающими белизной подушками. «Неужто мне здесь спать? - подумала Головешка. - Вот беда! Я же все перепачкаю».

- Спи здесь, а я пойду в соседнюю комнату.

- Ах, нет, синьора! Я вас должна предупредить. Меня прозвали Головешкой потому, что, к несчастью, я оставляю черные пятна на всем, к чему бы ни прикоснулась. Лучше уж я буду спать на соломенном тюфяке, там, у входа... Добрая синьора, вы - Судьба? - не удержалась она.

- Спи и ни о чем не беспокойся! - сказала старушка и оставила изумленную девочку одну.

На следующее утро Головешка проснулась в закопченной комнате на тюфяке, а под головой у нее - узелок. «Неужели вчерашнее мне приснилось? Нет, не может быть», - подумала она.

И снова с языка у нее был готов сорваться вопрос: «Синьора, вы - Судьба?» Но она вспомнила: все вчерашнее было явью, она уже задала этот вопрос и получила ответ: «Спи и ни о чем не беспокойся!» Значит, старушка не Судьба, но не хочет сказать, кто она.

- Куда теперь путь держишь? - спросила хозяйка.

- Куда глаза глядят. Хорошо бы мне встретить свою Судьбу. Многие ее нашли. Говорят, она одна может помочь!

- Ах, дитя мое! Судьба капризна, сегодня без толку одарит, завтра оберет. Послушай моего совета: если попадется она тебе, не гляди ей даже в лицо.

- Как бы мне избавиться от моего недостатка: я пачкаю все, к чему ни прикоснусь.

- Есть от этого средство. Только надо не побрезговать. Сунь руки в эту навозную кучу и держи, пока сил хватит терпеть.

Головешка, не долго думая, раз - и сунула руки в навоз. Чувствует - жжет слегка, но с каждым мгновением все сильнее.

- Ой! Ой!

- Ничего, Головешка, держись! Потерпи еще!

Головешка словно на жаровне руки поджаривает, передергивает ее от боли, но она терпит, надежда избавиться от своего порока сил придает.

- Ой! Ой!

Выдернула она руки из навоза, глядит - а они словно обуглились, еще чернее стали, зато жечь перестало.

Притронулась она к тряпице... и осталось пятно, только не черное, а темно-желтое, цвета навоза. Стоило ради этого мучиться? Черное или желтое пятно, какая разница?

- Зачем вы меня обманули?

- Я тебя не обманула, вот увидишь!

Головешка притворилась, что поверила. А может, и правда так лучше? Ведь старушка могла причинить ей и большее зло! Поблагодарила она и пошла вперед по дороге, куда глаза глядят.

И все думала о совете старушки: «Если попадется тебе Судьба, не гляди даже ей в лицо!» Где уж там глядеть в лицо! Ей бы ухватиться за подол Судьбы и не выпускать, пока не получит своего подарка.

И снова, встречая старую или молодую женщину, она спрашивала:

- Тетенька, не Судьба ли вы?

Прохожие удивлялись, но никто не отвечал, думали, что она не в своем уме, покачают головой и идут дальше.

Подошла она к берегу реки. На траве разложены сушиться свежеотбеленные полотна, и никто их не сторожит. Головешка решила помыть руки в проточной воде, но чем больше она их терла, тем больше мутнела вода и окрашивалась в желтоватый навозный цвет, на солнце он сверкал, словно золото.

Полотна все равно никто не караулил, Головешка выбрала одно и вытерла руки. Увы, на нем остались желтоватые следы ее ладоней в самых разных положениях, да такие четкие и аккуратные, словно нарисованные.

Она уже собиралась снова расстелить полотно на траве, как вдруг видит - со всех сторон бегут стражники.

- Ах ты, негодяйка! Что наделала?! Королевские полотна выпачкала!

Головешка бросилась наутек, но ее догнали, схватили, связали руки за спиной и притащили, заплаканную, полуживую от страха, к королю.

- Зачем ты это сделала?

- Простите, Ваше Величество, я не знала... Ах, если бы я знала...

И не может ничего больше вымолвить, заливается слезами. Король, конечно, понимал, что семилетняя девочка не станет нарочно пачкать королевские полотна, и приказал отпустить ее.

- Перестирайте! Сами виноваты - плохо берегли!

Головешка несказанно обрадовалась, что ей так легко все сошло с рук, и снова пустилась в путь, надеясь рано или поздно повстречать Судьбу.

Прачки принялись перестирывать полотно, но следы не сходили, а когда ткань высохла, они засверкали, будто золотые.

Король с королевой заинтересовались, глянули и ахнули: следы-то золотые!

Принц восхищался больше всех.

- Ах, какие руки! Самые миниатюрные и прекрасные на свете!

И с этого дня принц стал как одержимый: покажите ему ту, у которой самые миниатюрные, самые прекрасные руки на свете, и все тут!

Напрасно король увещевал его:

- Это чумазая до черноты девчонка в лох мотьях, от одного ее вида может вытошнить. И руки у нее вовсе не восхитительные, как ты себе представил, а обугленные, словно головешки.

- Ах, какие руки! Самые миниатюрные и прекрасные на свете!

Принц с каждым днем становился все одер-жимее, будто его заколдовали.

Тогда ради любимого сына король послал гонцов разыскать девочку и объявил: «Кто первый найдет ее и приведет в королевский дворец, может просить любую милость».

Прошли две недели, а о Головешке ни слуху ни духу. Кто видел ее в одном месте, кто в другом. Вчера она проходила здесь, по тропинке, и ушла в лес. Бегают гонцы, суетятся, ищут, а Головешки и след простыл.

Между тем принц с каждым днем становится все неистовей, словно его заколдовали.

Наконец прибыл один из гонцов и говорит:

- Ваше Величество, нашел я девочку. Она в услужении, но хозяева не хотят отпустить ее, требуют приказа, написанного вашей рукой, и чтобы вы вернули ее не позже, чем через два дня.

Король пришел в ярость.

- Ах, так?! Приказа, написанного моей рукой? Доставить их сюда привязанными к хвостам лошадей! А девочку - на носилках!

Так Головешка снова предстала перед королем.

Была она чумазая и обносившаяся, как никогда. Головешка головешкой, но жизнерадостная и спокойная, ведь на этот раз совесть у нее была чиста, она ничего дурного не сделала.

Зато дрожали от страха ее хозяева, которых тащили всю дорогу привязанными к конским хвостам.

- Почему не отпускали девочку?

- Простите, Ваше Величество, у нас с ней уговор, что она будет служить нам десять лет, а мы ее за это - кормить, поить и одевать.

- Зачем вам такой уговор?

- Да из жалости, Ваше Величество.

- Хорошенькая жалость! Кормите и одеваете ее так, что она словно заморенная голодом нищенка. И какую же работу она у вас делает?

- Почти ничего, стирает, чистит...

Они выворачивались, как могли, лишь бы скрыть правду: то, к чему девочка прикасалась, что стирала, покрывалось темно-желтыми пятнами; высыхая, они блестели, словно золото, да они и были золотыми. Хозяева, чтобы разбогатеть, заставляли девочку работать от зари до зари, она и понятия не имела, какие у нее волшебные руки.

- Пока что отправляйтесь в тюрьму, а об уговоре на десять лет и думать забудьте.

Король с королевой, глядя на Головешку, такую чумазую, с обуглившимися руками, обрадовались: принц наверняка будет разочарован.

- Как твое имя?

- Не знаю, меня прозвали Головешкой, и мама тоже так звала. После ее смерти у меня никого не осталось.

- А почему бродяжничаешь?

- Надеюсь найти свою Судьбу. Я слышала, многим посчастливилось ее встретить. Может, и мне повезет!

- А чего ты хочешь от Судьбы?

- Что даст, на том и спасибо.

Король с королевой переглянулись, ответ их удивил. Королева шепнула:

- Что-то мне, Ваше Величество, в ней не нравится...

- Вы правы, мне - тоже.

- Может, она ведьма?

- Весьма вероятно. Мы это сейчас проверим. Позвать сюда принца!

При виде Головешки принц невольно сделал шаг назад, уж больно она была чумазая.

- Вот они, эти руки, которые вам представлялись самыми миниатюрными и прекрасными на свете!

- Маленькие-то они маленькие, но вовсе не красивые!

Принц смотрел с сомнением: неужели эти ладони оставили след на полотне?

- А ну-ка, покажи руки, покажи! Головешка вытянула руки и добросовестно показала их со всех сторон.

- Кто тебе их так сжег?

- Никто. Сначала я оставляла черные пятна на всем, к чему прикасалась, это была такая беда! А одна старушка мне сказала: «Сунь их в навозную кучу и держи, пока вытерпишь!» Навоз жегся, поэтому руки у меня такие обугленные. А теперь я пачкаю темно-желтым. Опять беда!

Принц смотрел с отвращением. «Не может быть, чтобы те следы оставили такие руки», - подумал он.

- А ну-ка, покажи свои руки! - опять скомандовал он.

Головешка засмеялась, опять протянула руки и перевернула их несколько раз ладонями вверх и вниз, чтобы принц получше разглядел.

- Нет, это не те руки! Вы все смеетесь надо мной!

Принц всхлипнул и, плача, выбежал из зала.

- Негодница! Негодница! Ты заколдовала принца?

- Заживо тебя сожжем, если не освободишь его от чар!

Головешка не знала, что и ответить на обвинения короля и угрозы королевы, она дрожала как осиновый лист.

- Даем тебе на размышление три дня! Пока что отправляйся в тюрьму!

А принц томился пуще прежнего.

- Ах, какие руки! Самые миниатюрные и прекрасные на свете!

- На что они тебе, сынок?

- Хочу жениться на той, у которой эти руки.

- Значит, на Головешке?

- Это не ее руки, Ваше Величество, вы шутите надо мной!

- Ясно как Божий день, - пришел к выводу король, - сына заколдовали.

Головешку бросили в тюрьму, но она не жаловалась, не плакала, только звала к себе Судьбу.

А Судьба, наверное, была слишком далеко, раз не отзывалась на ее мольбы.

На следующий день Головешку снова привели к королю.

- Одумалась, Головешка? Снимешь чары?

- Да какие чары, Баше Величество? Король прервал ее:

- У тебя считанные часы на размышление, Головешка, завтра сожжем тебя заживо!

А принц не слушал никаких увещеваний и томился пуще прежнего:

- Ах, какие руки! Самые миниатюрные и прекрасные на свете! Я должен найти ту, которой они принадлежат. Я женюсь на ней.

- Это же Головешкины руки, принц! Собираешься жениться на ней, сын мой?

- Нет, нет, Ваше Величество, вы смеетесь надо мной!

Все придворные были словно в трауре, так огорчались они за принца.

- Ваше Величество, вот какая у меня мысль, - предложил министр. - Не приказать ли Головешке оставить следы рук на полотне в присутствии принца? Тогда он убедится, что мы не смеемся над ним. Головешка такая чумазая и неопрятная, руки у нее обуглившиеся, принц наверняка не захочет жениться на ней.

Его Величеству предложение показалось поистине мудрым. И как это они с королевой сами не додумались?!

Приготовили кадку с водой, положили туда тончайшее полотно, позвали Головешку и поставили перед королем, королевой, принцем и всеми придворными.

- Подумала, Головешка? Снимешь чары?

- Какие чары, Ваше Величество? Это меня преследуют злые чары...

- Тебя сегодня сожгут заживо. А пока что возьми полотно из кадки, потри его как следует!

Вода помутнела, стала темно-желтой, и на полотне проступили следы рук Головешки, того же цвета, что вода: то вся ладонь целиком, то одни только пальцы, то тыльная сторона руки - она ведь по-разному прикасалась к ткани.

Все смотрели с изумлением, но больше всех был потрясен принц. А для Головешки ничего неожиданного не произошло.

Растянули слуги полотнище на солнце, начало оно подсыхать, и следы стали как замечательная вышивка тончайшим золотом, будто фея развлекалась, рисуя эскизы рук.

Все смотрели на принца, а он словно окаменел. Головешка тоже замерла, она впервые видела, как желтые пятна превращались в золото. Так вот почему хозяева сразу прятали запачканные вещи!

Внезапно возник переполох. Принц как одержимый простер руки и исступленно крикнул:

- Расступитесь! Расступитесь!

И оттеснил назад короля, королеву и придворных.

- Расступитесь! Расступитесь шире! Шире! Головешка, ни с места! Всем замереть, ни шагу!

Вокруг Головешки образовался просторный круг, а она стояла в центре, испуганно смотрела и виновато улыбалась.

Никто не смел шелохнуться. Принц выбежал из залы и вскоре вернулся с пылающим факелом в руках.

Все вскрикнули, а он подбежал к Головешке и поднес факел к ее одежде.

Она, как настоящая головешка, вспыхнула с головы до ног, но даже не вскрикнула, только прикрыла лицо руками и безропотно стояла, объятая пламенем.

- Ах, принц, что же вы наделали!

- Раз она была головешкой, ее следовало сжечь.

Языки пламени взметнулись, недолго поплясали и погасли. В центре зала возвышалась, словно статуя, человеческая фигурка, покрытая пеплом.

- Ах, принц, что же вы наделали!

- Она была головешкой - теперь стала пеплом. Тем лучше, Ваше Величество!

Но вот по статуе прошел легкий трепет, затем он усилился, и пепел начал осыпаться, а под ним обнаружилась светлокожая, златокудрая, румяная девушка с чертами лица Головешки, настоящая красавица. Она медленно отняла руки от лица, открыла глаза, словно очнулась от глубокого сна, улыбнулась и протянула руки к принцу.

- Ах, вот они, самые миниатюрные и прекрасные руки на свете!

Принц опустился перед ней на колени и поцеловал эти руки.

Головешка, став принцессой, попросила помиловать своих прежних хозяев, брошенных в тюрьму. Руки ее теперь не оставляли никаких следов.

Вот такая сказка.