Две женщины на лесном стойбище
Женщины осенью остались в бангусь. У одной четверо детей, у другой двое. Та, у которой двое детей, - еще молодая. Вечером она шум поднимает: груди вытащит, трясет их, смеется. Другая женщина ее бояться стала - такая она дурная.
Однажды вечером сидят, слышат- дверь открывается, в костер кто-то дует. Старшая детей уложила, место, где головки их помещаются, загородила, закрыла. Кто-то спрашивает:
- Детки, можно к вам? Та, что постарше, говорит:
- Заходи, заходи!
Вошла страшная1. Младшая поднялась, вышла, сказав:
- Я принесу жир, сало.
- Спасибо, дочка.
Та, что постарше, говорит:
- Я тоже принесу.
Страшная ей говорит:
- Ты сиди тихо.
Женщина отвернулась, за пазуху детей затолкала, говорит:
- Порсу еще принесу.
Вышла, посветила себе, след увидела. Кал вместо порсы принесла. Доотэм бам считала, что все ее боятся. Старшая вышла, лыжи надела, ушла. Молодая с салом, жиром идет; крик, шум в бангусь слышится - доотэм бам убила детей и эту женщину. Кишки развесила на шестах там, где сидела. Головы детей на концы очажных палок поместила, а ее голову - в середину кострища.
Старшая к охотившимся людям пришла, все рассказала. Муж молодой женщины пошел в бангусь, только головы увидел. Пошел искать доотэм бам. Ищет, только слышит ее крик:
- Ху-ху!
Ночью сама пришла к нему, разговор с ним затевает; до утра проговорили.
Утром он стал клей варить, говорит:
- Лыжу сломал, помоги починить! Она сидит, все бормочет:
- Мамалла, мамалла!
Взяла она хиттын, стала клей разогревать. Он велел поближе к огню воронку поставить. Она не ставит. В третий раз просит воронку поближе к огню поставить.
- Я боюсь огня, как подойду!
Она нагнулась, он отказом ее поддел и в огонь толкнул. От нее все мошки, комары пошли. Она заревела. Он говорит:
- За жену свою наказываю.
Так от нее вся пакость пошла. До этого земля чистой была.