Хорошо, да худо
Повстречались два мужика.
- Здорово, брат!
- Здорово!
- Откуда ты?
- Из Ростова.
- Не слыхал ли что нового?
- Не слыхал.
- Говорят, ростовскую мельницу сорвало?
- Нет; мельница стоит, жернова по воде плавают, на них собака сидит, хвост согнувши,- повизгивает да муку полизывает...
- А был на ростовской ярманке?
- Был.
- Велика?
- Не мерил.
- Сильна?
- Не боролся.
- Что ж там почем?
- Деньги по мешкам, табак по рожкам, пряники по лавкам, калачи по санкам.
- А ростовского медведя видел?
- Видел.
- Каков?
Серый! Не бредь! Это волк.
У нас волк по лесу побегивает, ушми подергивает!
Это заяц!
Черта ты знаешь! Это трус!
У нас то трус, что на дубу сидит да покаркивает.
Это ворона!
Чтоб тебя лихорадка по животу порола!
Афонька! Где был -побывал, как от меня бежал?
- В вашей, сударь, деревне -у мужика под овином лежал.
- Ну, а кабы овин-то вспыхнул?
- Я б его прочь отпихнул.
- А кабы овин-то загорелся?
- Я бы, сударь, погрелся.
- Стало, ты мою деревню знаешь?
- Знаю, сударь.
- Что, богаты мои мужички?
- Богаты, сударь! У семи дворов один топор, да и тот без топорища.
- Что ж они с ним делают?
- Да в лес ездят, дрова рубят; один-то дрова рубит, а шестеро в кулак трубят.
- Хорош ли хлеб у нас?
- Хорош, сударь! Сноп от снова - будет целая верста, копна от копны - день езды.
- Где ж его склали?
- На вашем дворе, на печном столбе.
- Хорошее это дело!
- Хорошо, да не очень: ваши борзые разыгрались, столб упал - хлеб в лохань попал.
- Неужто весь пропал?
- Нет, сударь! Солоду нарастили да пива наварили.
- А много вышло?
- Много! В ложке растирали, в ковше разводили, семьдесят семь бочек накатили.
- Да пьяно ли пиво?
- Вам, сударь, ковшом поднести да четвертным поленом сверху оплести, так и со двора не свести.
- Что ж ты делал, чем промышлял?
- Горохом торговал.
- Хорошо твое дело!
- Нет, сударь, хорошо, да не так.
- А как?
- Шел я мимо попова двора, выскочили собаки, я бежать - и рассыпал горох. Горох раскатился и редок уродился.
- Худо же твое дело!
- Худо, да не так!
- А как?
- Хоть редок, да стручист.
- Хорошо же твое дело!
- Хорошо, да не так.
- А как?
- Повадилась по горох попова свинья, все изрыла-перепортила.
- Худо же, Афонька, твое дело!
- Нет, сударь, худо, да не так.
- А как?
- Я свинью-то убил, ветчины насолил.
- Эй, Афонька!
- Чего извольте?
- С чем ты обоз пригнал?
- Два воза сена, сударь, да воз лошадей.
- А коня моего поил?
- Поил.
- Да что же у него губа-то суха?
- Да прорубь, сударь, высока.
- Ты б ее подрубил.
- И так коню четыре ноги отрубил.
- Ах, дурак, ты мне лошадь извел!
- Нет, я ее на Волынский двор к собакам свел.
- Ты, никак, недослышишь?
- И так коня не сыщешь.
- Жену мою видел?
- Видел.
- Что ж, хороша?
- Как сука пестра.
- Как?
- Словно яблочко наливное.
Жил-был барин в городе; приехал к нему из деревни староста.
- Это ты, Василии Петров? - спрашивает барин.
- Я, батюшка-барин!
- Не привез ли ты от матушки письма?
- Письмеца нет, только одна грамотка.
- Что же в ней прописано?
- Да, вишь, прогневили господа бога, ваш перочинный ножичек изломали.
- Как же вы его изломали?
- С вашего иноходца кожу снимали; ножичек-то мал, я его и сломал.
- Да разве мой конь помер?
- Нет, подох.
- Как же он издох?
- Не он наперед подох, а ваша матушка, батюшка-барин!
- Ужели и матушка померла?
- Да как у Фомки овин горел, она в те поры сидела в каменном дому в верхнем этажу, а форточка пола была:
искорка ей на ногу скакнула, барыня упала, да ногу-то и свихнула.
- А ты, дурак, чего не поддержал?
- Батюшка-барин! Она хлебом-солью откормлена. В кое место падет, меня убьет!
- Ты бы таковской и был! Отчего ж у Фомки овин загорелся?
- Не он наперед загорелся, а ваша новая конюшня.
- Что от нее осталося?
- Три столба воротных да с вороного коня подуздочек.
- Как же она загорелася?
- Да не она, батюшка-барин, загорелася, а ваша новая мельница.
- Как, и новая мельница сгорела?
- Да, батюшка-барин, сгорела! Прогневили мы господа бога.
- Что ж от нее осталось?
- Вода да камень остались: камень-то начетверо разорвало, а все уцелел; да в дымном окошке кошка сидела, так у ней глаза лопнули, а сама как есть живая!
- Как же новая мельница загоролася?
- Не она, батюшка-барин, наперед загорелась, а ваша кладовая.
- Как - и кладовая?
- Да сгорела, батюшка-барин! Прогневили мы госиода бога.
- Что ж от нее осталось?
- Четырнадцать бутылок осталось; я у всех горлышки пообломал да отведывал; в иной кисло, в иной горько, а в иной и пить нельзя.
- Ты, дурак , пьян!
- Батюшка-барин! Ведь немножко отведал.
- Ты старостой называешься, а собрал ли с крестьян деньги?
- Собрал, батюшка-барин, собрал.
- С кого сколько?
- С Фомки грош, с Еремки грош, а с Варфоломейка одна копейка.
- А что ж с него мало?
- Он вдовый, половину тягла платит.
- Где же деньги?
- Да шел я, батюшка-барин, по улице; стоит новый кабак, я на грош выпил да трехкопеечным калачиком закусил.
- Ты, дурак, пропил!
- Нет, батюшка, и пропил и проел.
- А собрал ли с крестьян муку?
- Собрал, собрал, батюшка-барин!
- Куда ж ты ее девал?
- Вам да свиньям пятьдесят четвертей; черному псу да твоему родимому отцу сорок четвертей; суке Галяме да матери Ульяне тридцать четвертей; уткам да курам, сестрам твоим дурам двадцать четвертей.
- Что ты, дурак, ругаешься?
- Батюшка-барин, пословица така!
- Был ли ты па рынке?
- Был, батюшка-барин, был.
- Велик ли торг?
- Я с ним не мерился.
- Силен ли он?
- Я с ним не боролся.
- Почем там мука?
- По кулям да по мешкам.
- Ты, говорят, Фомку женил?
- Женил, батюшка-барин, женил.
- А богата невеста?
- Богата, батюшка-барин, дюже богата!
- Что богатства?
- Чепчик с клиньем, да колпак с рукавам.и, чугунна Коробка, железный замок.
- Богата, богата! А из божества что у ней есть?
- Картина в лицах, друга в тряпицах..