Ванюшка и царевна

Жила-была в одной деревне крестьянка Марья. И был у неё сынок Ванюшка. Хороший вырос парень - красивый, здоровый, работящий. Вот приходит он как-то раз к матери и говорит:

- Матушка, а матушка.

- Чего, дитятко?

- Матушка, я жениться хочу.

- Так что ж, женись, Ванюшка, женись, ягодиночка. Невест-то всяких много: есть в нашей деревне, есть в соседней, есть в залесье, есть в заречье... Выбирай любую.

А Ванюшка отвечает:

- Нет, матушка, не хочу я жениться на простой-то крестьянке, хочу жениться на царской дочке. Удивилась Марья:

- Ой, Ванюшка, чего ты надумал! Не отдаст за тебя царь дочку-то. Ведь ты простой мужик, а она - шутка сказать - царевна!

- А почему не отдать? Я парень здоровый, работящий, красивый. Может, и отдадут.

- Ну что ж, пойди, Ванюшка, попытай счастья. Собрала ему мать котомку, положила хлебца ломоть, - пошёл Ванюшка свататься.

Идёт лесами, идёт горами - смотрит, стоит большущий дворец: стены золочёные, крыша золотая, на крыше петушок золотой сидит, крылечки все резные, окошки расписные. Красота! А кругом слуг - видимо-невидимо. Ванюшка и спрашивает:

- Тут царь живёт?

- Тут, во дворце, - отвечают слуги.

- И царская дочка с ним?

- А куда она от отца-то денется? И она тут!

- Ну, так бегите к ней, скажите - пришёл Марьин сын Ванюшка. Жениться на ней хочу.

Побежали слуги, - и выходит на крылечко царская дочка. Матушки, до чего же важная! Сама толстущая-толстущая, щёки пухлые, красные, глазки маленькие - чуть виднеются. А носик такой весёлой пупочкой кверху торчит.

Поглядел Ванюшка на неё и спрашивает:

- Ты царская дочка?

- Конечно, я. Или не видишь?

- Я на тебе жениться хочу.

- Ну, так что за беда? Пойдём в горницу-то, побеседуем.

Входят они в горницу. А там стол стоит, самовар на столе и всякое-то, всякое угощение разложено. Ну, царь-то богато жил, - всего было много. Уселись они, Ванюшка и спрашивает:

- Ты невеста-то богатая? Платьев-то много у тебя нашито?

- А ещё бы не много! Я ведь царская дочка. Вот утром встану, новое платье надену - да к зеркалу. Погляжусь на себя, полюбуюсь - да к другому зеркалу, в другом платье. Да потом третье надену - да к третьему зеркалу. А потом - четвёртое. ..

Вот так целый день до вечера наряжаюсь да в зеркала гляжусь.

- До вечера, - Ванюшка спрашивает, - всё наряжаешься? А когда же ты работаешь-то?

Поглядела на него царская дочка и руками всплеснула:

- Работать? Ой, Ванюшка, какое ты слово-то скучное сказал! Я, Ванюшка, ничего делать не умею. У меня всё слуги делают.

- Как же, - Ванюшка спрашивает, - вот женюсь я на тебе, поедем мы в деревню, так ты сумеешь хлеб-то спечь? Печку-то растопить сможешь?

Пуще прежнего царская дочка дивится:

- Хлеб? В печку? Да что ты, Ванюшка! Ведь в печке дрова горят, а сунешь туда хлеб - он углём станет. Мне царь-тятенька сказывал - хлеб-то на ёлках растёт.

- На ёлках? Ну, поглядел бы я, где это такие ёлки водятся. Эх ты! Ну, а скажи-ка мне, ты у отца-то набалована, есть-пить сладко привыкла? Чай-то как пьёшь - в прикуску или в накладку?

Глядит на него царская дочь, головой качает:

- И не в прикуску, Ванюшка, и не в накладку. Я ведь царская дочка, а у нас, у царей, всё не как у людей. Вон у меня в потолке крючочек, а с крючочка верёвочка висит. Как я захочу сладкого чаю, - привяжут мне к этой верёвочке целую сахарную голову. Голова висит над столом, болтается, а я пососу её, да и пью, пососу, да и пью. Ванюшка и глаза выпучил.

- Это, - говорит, - как же? Каждый день тебе сахарную голову к чаю надо? Да у нас в деревне так чай никто не пьёт. Нет, видно, ты к нашим порядкам-то не приучена. . . Ну, а скажи-ка мне, хорошая ли ты рукодельница? Нашила к свадьбе перин, подушек, одеял?...