Лечение человеческой кровью

Мауляну Баха ад-дина Накшбанди спросили однажды: "Как объяснить сообщающиеся во многих историях случаи, когда великие учителя одним взглядом или каким-либо иным косвенным воздействием одухотворяли невежественных людей или детей, находящихся с ними в контакте?" В ответ Баха ад-дин рассказал следующую притчу, заметив при этом, что притчи тоже представляют собой метод косвенного одухотворения. Итак, вот история, рассказанная Накшбандом:

Во времена великой Византийской империи один из византийских императоров заболел какой-то странной болезнью, и никто из его докторов не знал от нее лекарства.

Во все страны были разосланы гонцы, которые должны были оповестить великих мудрецов и искусных лекарей о болезни византийского государя и подробно описать им симптомы этой болезни.

Один посланец прибыл в школу аль-Газали, ибо слава этого величайшего восточного мудреца докатилась до Византии.

Выслушав посланцев, аль-Газали попросил одного из своих учеников отправиться в Контантинополь и осмотреть императора.

Когда этот человек, а звали его аль-Ариф, прибыл к византийскому двору, его приняли со всевозможными почестями и тут же ввели в царские покои. Шейх аль-Ариф первым делом спросил у придворного врача, какие лекарства уже применяли и какие намереваются применять. Затем он осмотрел больного.

Кончив осмотр, аль-Ариф сказал, что необходимо созвать всех придворных, и тогда он сможет назвать средство, которое излечит императора.

Все приближенные собрались в тронном зале, и суфий обратился к ним:

"Его Императорскому величеству лучше всего использовать веру".

- Его величество нельзя упрекнуть в недостатке веры, но вера нисколько не помогает ему исцелиться, - возразил духовник императора.

- В таком случае, - продолжал суфий, - я вынужден заявить, что на свете есть только одно средство для спасения императора, но оно такое страшное, что я даже не решаюсь его назвать.

Тут все придворные принялись его упрашивать, сулить богатство, угрожать и льстить, и, наконец, он сказал: "Император излечится, если искупается в крови нескольких сотен детей не старше семи лет".

Когда страх и смятение, вызванные этими словами, несколько улеглись, государственные советники решили, что это средство нужно попробовать.

Некоторые, правда, сказали, что никто не имеет права брать на себя ответственность за такую жестокость, подсказанную, к тому же, чужеземцем сомнительного происхождения. Большинство, однако, придерживалось того мнения, что все средства хороши, когда речь идет о спасении великого императора, которого все уважали и чуть ли не обожествляли.

Когда об этом рассказали императору, он наотрез отказался. Но его принялись упрашивать: "Ваше Величество, вы не имеете права отказываться, ведь ваша смерть - большая потеря для империи, чем смерть всех ваших подданных, не говоря уж о детях". В конце концов им удалось его убедить.

Тут же по всей стране были разосланы указы о том, что все византийские дети не старше семи лет к определенному сроку должны быть присланы в Константинополь, чтобы быть там принесенными в жертву ради здоровья императора.

Матери обреченных детей проклинали правителя, чудовищного злодея, который ради своего спасения решил погубить их дорогие чада. Некоторые женщины, однако, молили Бога ниспослать здоровье императору до страшного дня казни.

Между тем с каждым днем император все сильнее чувствовал, что он ни в коем случае не должен допустить такого ужасного злодеяния, как убийство маленьких детей. Угрызения совести приносили ему страшные муки, не оставлявшие его ни днем, ни ночью.

Наконец, он не выдержал и велел объявить: "Я лучше умру сам, чем допущу смерть невинных созданий". Только он произнес эти слова, как его болезнь стала ослабевать, и вскоре он совершенно выздоровел.

Ограниченно мыслящие люди тут же решили, что император вознагражден за свой добрый поступок. Другие, подобные им, объяснили его выздоровление тем, что матери обреченных детей молили об утешении и о том, чтобы Бог смилостивился над императором.

Когда суфия аль-Арифа спросили о причине исцеления государя, он сказал: "Поскольку у него не было веры, он нуждался в чем-то, равном ей по силе. Таким образом, исцеление пришло к нему благодаря его сосредоточенности, соединенной с желанием матерей, которые возносили горячие молитвы о выздоровлении императора до страшного дня казни".

Скептики же говорили: "По божественному провидению император исцелился молитвами святого духовенства до того, как кровожадный рецепт сарацина был воплощен в жизнь, ибо разве не очевидно, что этот чужеземец хотел уничтожить наших детей, чтобы они не могли истребить его народ, когда станут взрослыми?" Когда этот случай передали аль-Газали, он сказал: "Чтобы добиться в чем-то результата, необходимо применить метод, разработанный специально для того, чтобы действовать в назначенное время и вести к достижению определенного результата".

Подобно тому, как суфийский лекарь должен приспосабливать свои методы к людям, окружающим его, так и дервишский духовный учитель может пробудить скрытые познания ребенка или невежественного человека даже в области изучения истины, и он это делает, применяя известные ему методы, созданные специально для этой цели.

Это последнее объяснение принадлежит нашему мастеру Баха ад-дину.